Амалия. Книги 12-21

– Ну, я сказала ему, что граф разорен. Филипп мне не поверил, а потом узнал от других слуг, что граф готовится переехать в жилье поменьше, что его дела и в самом деле плачевны. А вскоре хозяин рассчитал нас. Я была согласна остаться за половину того, что он мне платил, но граф улыбнулся и сказал, что идет на дно и не хочет, чтобы я тонула с ним вместе. Добавил, что я достойна куда лучшего места. Он мне часы подарил… Неужели вы думаете, что после этого я стала бы его грабить?

Комиссар снова усмехнулся:

– Ограбили же вы пожилую мадам Фурко, которая еле ходит…

– О да! – криво улыбнулась Соланж побелевшими губами. – Такая добрая старушка… Она делала колобки для бродячих животных из остатков фарша и битого стекла, разбрасывала их, а потом наблюдала, как животные умирают в муках. И смеялась. Я только три месяца у нее и продержалась. Иногда меня так и подмывало дать ей самой отведать битого стекла. Но ведь нельзя, это убийство.

– У тебя на все готов ответ, как я погляжу.

– Повторяю: мы не грабили графа Ковалевского. И Филипп его не убивал. Когда я услышала об убийстве, то сильно испугалась и спросила, где он был. Брат ответил, что в ту ночь находился совсем в другом месте.

– Где?

– В Шантийи, со своей невестой.

– Это не алиби.

– Он поклялся мне, что не убивал графа и не забирался в дом. Памятью нашей мамы поклялся. Значит, не мог мне солгать!

В голосе девушки прорезались истерические нотки.

– Ладно, поговорим теперь о деле. Тебе известно, что у графа Ковалевского были две связки ключей?

– Конечно.

– Тебе знакома эта?

Папийон протянул ей связку ключей, снабженную элегантным брелоком.

– Да. Она обычно лежала в ящике его стола. Хозяин не так уж часто брал ее с собой. А тут одного ключа не хватает…

– Да, нет того, что от двери черного хода. Как ты думаешь, кто мог его взять?

– Граф никому не давал свои ключи. А взять – зачем? У слуг были свои ключи.

– Тем не менее один исчез накануне убийства, и именно через черный ход тот, кто убил графа, проник в дом и покинул его. Ты по-прежнему настаиваешь на том, что не знаешь, кто мог взять ключ?

Соланж задумалась.

– Обычно господин граф, когда отправлялся на яхту или на свидание к мадам Тумановой, брал с собой эту связку. Может быть, его убила она?

– Да, но зачем? Разве женщина что-нибудь выигрывала от смерти Ковалевского?

– По-моему, нет. Тогда, может быть, ключ украла Элен?

– Горничная Тумановой? А ей зачем? Она тоже замешана в каких-нибудь ограблениях?

– Не знаю, но девица мерзкая, – выдвинула типично женский довод Соланж. – Из тех пакостных тихонь, от которых никогда не знаешь, чего ожидать. Хотя… – Мадемуазель Бонту мгновение поразмыслила. – Нет, вряд ли. Элен просто тупая бельгийка, которая предана своей хозяйке потому, что та когда-то не дала ей умереть с голоду. Если бы она что-то сделала, то только по просьбе хозяйки.

– А у той нет никакой причины убивать графа, – усмехнулся Папийон. – Если, конечно, не считать того, что тот ее бросил.

– Ей это было все равно. Я же сказала вам: Туманова его не любила.

В дверях, постучав, показался Бюсси и доложил:

– Патрон, мы нашли номера второго.

Номером вторым Папийон и его люди договорились обозначать брата Соланж.

– Да? И как он?

– Все отрицает. К моменту задержания он успел выпить, но говорить с ним можно.

– Ладно. Тогда передай мадемуазель Мелло, чтобы тот записал показания, а номера второго доставь сюда.

Бюсси увел Соланж и вернулся один.

– Где Филипп Бонту? – удивился комиссар.

– Сейчас приведу, патрон. Тут такое дело: звонил Тулонжон.

– И?

– Просил передать, что барон Корф и та девица, Роза Тесье, застряли «У Максима». А до того офицер повел ее в дом моды Дусе и купил для нее дорогое платье.

– Да? – как-то неопределенно хмыкнул Папийон.

– Точно. И еще одно. Вы спрашивали, не видел ли Тулонжон у пруда еще кого-нибудь, кроме Корфа. Так вот, он вспомнил, что приметил издали какого-то типа. Вроде бы тот шел от пруда, то есть теоретически мог бросить… ну, вы сами понимаете.

– Приметы, Бюсси, приметы!

– В том-то и беда, что Тулонжон не обратил на него внимания. Ему только показалось, что мужчина был одет довольно бедно. Наш агент был занят слежкой за Корфом и не хотел отвлекаться.

– Возраст его он не запомнил? Молодой, старый? Хоть что-нибудь!

– Тулонжон сказал, что не станет фантазировать. Ему показалось, самый обыкновенный человек. Вы думаете, это важно? По-моему, поведение Корфа и этой девицы доказывает, что дело нечисто. По-хорошему, их обоих можно было бы и арестовать. Ясно, как день, она его покрывает, а офицер ей платит за молчание.

– Терпение, Бюсси, терпение, всему свое время, – проворчал комиссар. – Давай-ка лучше сюда Филиппа Бонту. Посмотрим, что типчик запоет после того, как я побеседовал с его сестрой.

Глава 19 Беспокойная ночь

Тонк, танк, сказали большие часы. Тонк, танк, тонк, танк… Потом они нежно прозвенели три раза и деловито застучали дальше.