Амарант

– Хорошо, что это только здесь все так плохо. Представляю, что было бы, будь каждая улица шириной меньше двух метров.

– Надеюсь, когда ты спасешь мир, то исправишь этот ужас.

– Конечно. Вторым делом. Сразу после дарования воли всем попугаям. Кстати, о свободе, покажи-ка мне свой ошейник. – Ярослав повернулся к попугаю и протянул руку. Лот подлетел и сел на стул рядом, подставляя товарищу шею и слегка подрагивая, то ли от страха, то ли от волнения.

– Ты уверен?

– Я же обещал, когда тебя покупал. Больше мне путешествовать не придется. По крайней мере налегке. – Щелкнул замок, и кожаный ошейник упал на пол, издав глухой звук.

– Ох! Ну и вонь!

– Фу! Ты шею вообще мыл?

– Как я тебе ее помою? Чем?

– Меня бы попросил. Зачем было так запускать?

– Сейчас и помой! Я сейчас сдохну от этой вони.

– Ты там гниешь заживо! – Ярослав достал тазик с водой и чистящую ткань.

– Правда?

– Нет, но запах соответствующий. Не двигайся и дай мне смыть грязь. Как она вообще туда попала?

– Не знаю. Так теперь я свободен?

– Вот домою – и будешь свободен. Сможешь лететь куда угодно, теперь тебя никто держать не станет. Хотя я бы посоветовал на север, тут меньше недели пути – и начинаются тропики. Твой район, кстати, тоже на севере, но там можно опять ошейник получить. Так что лети в тропики. Я бы хотел помочь тебе и там, но сам понимаешь… дела.

– Не хочешь рассказать мне о своих делах? Планах? Восстаниях? Бойнях?

– Опять ты про трирельс. Каждую неделю одно и то же. Я уже говорил, что вышло как вышло, и я не хотел такого исхода.

– Я все понимаю. Просто хотел убедиться, что подобное не повторится.

– Я же пообещал. Мне нужна смерть только одного человека, а потом мир будет спасен.

– Да-да, счастье, удача, мир, и каждому по дому и кобыле.

– Лучше по корове или барану. Эх. Сейчас бы барашка молодого зажарить.

– Ты пробовал?

– Один раз. Мой план простой и без всяких изяществ: проникнем внутрь его убежища и ножичком его… ну, ты понял, – соврал Ярослав, придумывая фальшивый план на ходу.

– А охрана? В этом городе храм – такая же крепость, как и в других.

– У нас есть люди, которые помогут пройти внутрь и избавиться от охраны.

– Откуда?

– Деньги. Деньги решают все. – Естественно, это был бред. Никакие деньги не могли обеспечить проход в убежище стареющего. Охрана такой важной персоны состояла полностью из настоящих фанатиков, которые должны были доказать свою преданность не раз и не два. За все годы своей войны с врагами хозяев Ярослав лишь несколько раз натыкался на сомневающихся стражников дворцов, да и тех еретику пришлось долго обрабатывать, прежде чем получить хоть какую-то пользу. Действовать надо было умнее и аккуратнее… или жестче.

– Почему ты никогда не использовал их, раз они решают все?

– А у меня они были? Вспомни, в какие переделки мы вляпывались, чтобы получить пару монет.

– Да. Тот раз, когда мы приручали дикого быка, мне запомнился на всю жизнь. Еще бы заплатили нам нормально, хотя бы на два ужина, а не на один. Я не хочу говорить «прощай» и все такое.

– Я тоже не люблю долгие проводы. В любом случае ты можешь меня навестить, после того как я спасу мир.

– А ты не будешь прятаться от закона?

– Не буду. Обещаю. В новом мире прятаться не надо.

– И убивать?

– Конечно. А теперь надо прощаться, мне пора бежать на встречу. Увидимся, Лот. – Крамольный обнял попугая и погладил его по голове.

– Увидимся, Яромир… ой… Ярослав? – Лот засмущался, в ответ раздался лишь смех отступника.

Глава 22

Камера выглядела в разы лучше тех, которых Ярослав навидался за свою жизнь. Его хотели судить не как простого преступника, а как врага империи. Было бы подозрительно, если бы такой подлец умер в тюрьме. Процесс велся публично, и на нем присутствовали даже лорды, решившие специально для этого приехать. Об этом торжественно объявили заключенному еще два дня назад, спустя неделю после задержания. Расследование Рехора привлекло внимание всего общества, если верить разговорам тюремщиков. В банках и парках, во дворцах и в пабах, у себя в комнатах и на центральной площади люди обсуждали поимку убийцы, которого искали семьдесят лет. А когда один из комендантов цитадели случайно обмолвился, что Яромир, возможно, был участником организации, погасившей солнце, внимание только усилилось. Слухи дошли и до тюрьмы, так что Ярослав коротал время, слушая разговоры стражи и тех заключенных, которые не интересовали лордов, а потому жили в менее удобных камерах.

– Заключенный номер три, встать и подойти к решетке, готовимся к допросу, – объявил охранник, громко ударив по двери дубинкой. Ярослав повиновался, задаваясь вопросом, почему ему дали такой номер. Все остальные в цитадели имели четырехзначные номера, и лишь несколько – трехзначные, а с однозначным был только он. Самой убедительной версией казалась та, по которой номер соответствовал важности. Но кому тогда принадлежали первый и второй номера? Что же натворили они?