Амазонка

— Но, сеньор комиссар, эти люди давно служат у Переса, — парировал Купер.

— Ну и что? Вдруг у них появились мотивы… ну, например, сенатор кого-то смертельно обидел. Что, Гарри, такого не может быть?

— Может, нельзя исключать и такое. Но эти двое, Лопес и загадочный Энрико — посторонние. Значит — основные подозреваемые.

— Я бы так не говорил. Кстати, почему ты называешь Энрико загадочным? За это время можно было узнать его фамилию. И вообще, почему-то подсознание, или, что то же самое, интуиция, зачастую неверно подсказывает нам, кто виноват, и мы набрасываемся на совершенно невинного человека. В то время, когда преступник остается вне подозрений. И сейчас, дорогой Гарри, — он обошел стол и встал напротив Купера, — твой Лопес и Энрико имеют такой же шанс быть преступником, как кухарка или дворецкий. Ты согласен, что расследование ни на йоту не продвинулось?

— Да, сеньор комиссар. Необходимо найти и допросить Энрико…

— А та девица, дочь сенатора? Она действительно не знает фамилию Энрико? Да и сенатор, по твоим словам, воду мутит. Почему? — задумчиво произнес Костанеда.

— Не знаю, сеньор комиссар, — ответил Купер.

КНИГА 2

Глава 1

Почувствовав боль, Хуан инстинктивно хотел повернуться на другой бок и, когда это ему не удалось, открыл глаза. Первое, что он увидел, была группа вооруженных людей, стоящих ярдах в пятидесяти от него: невысокие, коренастые, почти обнаженные, с темным оттенком кожи, раскрашенные в яркие цвета, в основном красный и фиолетовый. Это были, несомненно, коренные жители Латинской Америки. С первого взгляда, было видно, что они стояли на более низком уровне, чем тем те индейцы, которых мулат видел ранее.

У мужчин — широколицых, с азиатским разрезом глаз — в носовую перегородку было вдето кольцо. В ушах — огромные серьги, а также серьги поменьше, сквозь них был протянут шнурок, средняя часть которого охватывала голову от уха до уха, а на обоих свободных концах, свисающих до плеч, нанизаны клыки хищников. На шее болтались несколько рядов ярких бус.

Чуть поодаль от первой группы индейцев, стояла другая. Все они пришли в сильное возбуждение, едва Хуан открыл глаза. Некоторые из них закричали, приняли воинственную позу и готовы были метнуть копья. Вдруг послышался громкий возглас, и копья моментально опустились.

Ничего не соображая, Хуан перевел взгляд в сторону. Невдалеке он увидел хижины под крышами, которые почти касались земли.

Между тем индейцы окружили мулата. Они были настроены крайне агрессивно и размахивали копьями. Одно из них промелькнуло в нескольких дюймах от лица. Попади оно в мулата, все было бы для него кончено. Но это была, наверное, попытка напугать Хуана, не более того, так как, связанный по рукам и ногам, он вряд ли мог бы увернуться. Как показалось Хуану, все это продолжалось довольно долго, ноги и руки его онемели, а толпа не расходилась. Некоторые индейцы уходили, но вместо них появлялись другие.

Хуан взглянул на небо. Солнце сквозь облака палило не так сильно. Он определил, что время движется к полудню. Голод все сильнее давал о себе знать — кружилась голова, к тому же нестерпимо хотелось пить. Хуан вспомнил о камнях. К его великой радости, они были с ним, мешочек приятно давил грудь. Странно, но он не помнил, когда спрятал его за пазухой.

«Главное — выбраться отсюда, — он вспомнил каменный мешок, дно которого было сплошь усеяно черепами, и содрогнулся: — Всевышний не для того дал мне шанс вырваться оттуда, чтобы я погиб здесь. Значит, он поможет мне вырваться. Наверняка появится подходящий момент, чтобы дать деру. Я спасусь!» — подумал он. И будущее показалось ему не таким уж страшным.

Тем временем несколько индейцев направились к пленнику. Хотя они были без оружия, того прошиб холодный пот. Они подошли и легко подняли его. Мулат испугался и опомниться не успел, как оказался в темном помещении. Его бросили на земляной пол и заперли.

Надо сказать, что почти весь день индейцы проводят вне дома; хижины служат лишь убежищами на ночь и чтобы укрыться в ненастье. И поэтому в хижене, кроме высоких бамбуковых скамей, расположенных вдоль стен, не было ничего. К балке, поддерживающей гребень хижины, были прикреплены тонкие лианы. Мулат догадался, что на них подвешивают все съестное, чтобы уберечь от мышей. При мысли, что в узелках, свисающих с потолка, может быть пища, потекли слюни. В них запросто могли оказаться мясо. Он подумал, что если в узелках действительно была пища, то его мучители придумали совсем неплохо: оставить беспомощного голодного пленника в двух шагах от еды — очень суровое наказание, но, по-видимому, отнюдь не последнее в арсенале индейцев.