Амазонка бросает вызов

— Да ладно? — выпучила я глаза, но всё ещё безрезультатно. — Монахов обучают искусству секса?!

— В жизни всё может пригодиться, — приобретя оттенок флирта, зазвучал голос Чимина, но этот флирт был будто направлен не на меня, а на мысли в целом. — Секс — созидательная часть жизни, он способствует рождению новой. Осуждается только беспорядочный и тот, который без любви. Искусство тантрического секса — это не искусство изысканных наслаждений, это часть учения о самоотверженности, в которой человек должен пренебрегать своими удовольствиями ради удовольствия ближнего даже в самые интимные моменты.

— Ух ты, монахи — гуру секса. И… все-все тут эти лекции прослушивают?

— Каждый выпускник знаком с теорией, но, сама понимаешь, тут практики нет, а пока донесёшь знания до внешнего мира — что-то можно и подзабыть, — развеселился Чимин.

— То есть, ждать от золотых реализации Камасутры не приходится?

— Ты с какой целью интересуешься? — приблизился ко мне молодой человек, и явно в зоне дальше двадцати сантиметров. Но я почувствовала! Вот чудеса! Но почему? Потому, что от темы разговора во мне заиграло возбуждение? Это и есть один из способов обострения чувствительности? По всей логике — да.

— Просто так… ну да ладно… вернёмся к этим… эрогенным. Когда их в себе отыщешь, что делать — выставлять локатором?

— Учитывая, что самая чувствительная часть тела мужчины — половые органы, все золотые, по-твоему, должны на заданиях ходить с вынутым по ветру членом? — Я засмеялась, представив эту картину.

— Нет, конечно… извини… боже, это ржачно, — не в силах успокоиться, гоготала я, закрываясь ладонью, зная, что в монастырской тишине мой хохот способен разбудить и отдалённые жилища. — Сейчас-сейчас, я успокоюсь, подожди.

— Я не тороплюсь.

— М-да, — вытирая слёзы от смеха, вздыхала я, — это был бы, кстати, неплохой тактический ход по обезвреживанию противника, как в «Храбром сердце», где они голые жопы врагу показали… А если ещё будет и женский отряд, то можно сиськи обнажить.

— Ага, и своих же отключить, — усмехнулся Чимин. — Золотые более падки на женщин, к твоему сведению, нежели их соперники, те, в основном, грезят деньгами и властью, и прекрасная женская грудь на пути к цели их не отвлечет.

— Чонгука не отвлечёт тоже, — снова зачем-то упомянула я его, сразу же пожалев об этом.

— Ну, Чонгук — это Чонгук, его и пуля во лбу не остановит, если он вознамерится кого-то прикончить. А я парень слабый, я ж засмотрюсь и — пиши пропало.

— Будет тебе прибедняться-то.

— Нет, я серьёзно. Я считаю, что всё делается ради женщин. Настоящий мужчина должен делать всё только ради женщин, а не своего честолюбия или тщеславия. Что такое слава, успешность, богатство? Меня давно это не волнует, когда-то может и волновало — сейчас нет. А вот вызвать улыбку на лице девушки, дать ей почувствовать защищённость, надежду, избавить её от одиночества. В конце концов, даровать ей любым способом счастье — разве это не достойная цель для мужчины? По-моему, единственно достойная.

— Но каждая девушка, мне кажется, хочет одного идеального принца, чтобы он всегда был с ней, а ты… разве ты такой? — прямо спросила я, догадываясь, какой Чимин ходок по девчонкам в Сеуле. — Чонгук, выходит, поступает честнее, стараясь держаться подальше от женщин?

— Не знаю, может быть. Но своей отстранённостью он сохраняет их неудовлетворенность, интерес к себе. Девчонки мечтают о нём, сохнут по нему, а он всё так же недостижим, весь в своих мыслях и принципах. А я действую приземлённее, если я кому-то нравлюсь, я отдаюсь в добрые руки. — Я не видела улыбки Чимина, но легко могла её представить, беспечную, сладострастную и честную. — При ближайшем рассмотрении я оказываюсь не идеальным, доступным и простым парнем, и не заставляю страдать ни чьи сердца. У меня были постоянные… не буду лицемерить и называть их девушками — любовницы. Пока они не охладели ко мне, я их не бросал, со всеми разошёлся мирно и по-дружески. Но пока во мне нуждаются — я всегда буду рядом.

Я замолчала, понимая, что он не хвастает и не преувеличивает, а так и есть. Меняя тему, Чимин сказал:

— К тому же, разве только через постель и отношения возможно дать девушке счастье?

— А как ещё? — ограниченно удивилась я.

— Предположим, ты имела мечту, стремление заниматься чем-то, но не могла найти возможности или смелости для того, чтобы выбрать свой путь. Что-то или кто-то мешал, или не хватало уверенности в себе. Если же ты получишь доступ к желаемому и свободу действий, разве не станешь счастливее?

— Да… разумеется. То есть… ты был инициатором того, чтобы я оказалась здесь?

— Это был экспромт, — слукавил Чимин.

— Слушай, импровизатор, тут врать нельзя, — напомнила я.

— На мне висят убийства людей, ты думаешь, я провалюсь на этаж ниже в аду от беззлобной иронии?

— Ты атеист, и не веришь в ад, — не дала я себя сбить с толку.

— Вот именно! — сказал он таким тоном, что насчёт обмана всё стало ясно до безнадёжности — придётся держать с ним ухо востро. — Идём спать, на сегодня хватит занятий.