Амазонка бросает вызов

— О! — хотела как-нибудь пособолезновать я, но, не умея сочувствовать на словах, не нашла ничего лучшего, как придвинуться к Элии и обнять её. — Вот это ты на мудака наткнулась! — Она хихикнула, ответив мне на объятие. Я погладила её по голове. — Когда выйду отсюда, найду его и наваляю!

— Не нужно, Чонён, жизнь его уже наказала.

— Ты его видела после этого? — Мы отпустили друг друга и снова расселись.

— Да, два года спустя, перед тем, как золотые всё-таки нашли меня и привезли сюда, к дедушке. Он попал в аварию и чуть не потерял руку, ему пришлось нелегко, он страдал от бессилия, одиночества и страха. Я простила его, Чонён, и не желаю ему зла.

— Ты сильная, я вот никак не могу перестать злиться на эту сволочь… Сегодня утром казалось, вроде перестала, а тут вот вспомнилось — и опять бесит!

— Я злилась все те два года, что была у Дракона, — сдержанно улыбнулась Элия, — но злоба разрушает и нас самих. Мне было плохо от этой злости, от жажды мести, от всего! И если бы я не отпустила эти чувства, то погибла.

— Ты… поэтому хотела себя сжечь? — аккуратно полюбопытствовала я.

— Очень страшно жить, когда никому не веришь, вообще никому. У меня никого не было, бабушка умерла, родители тоже, друзей никогда не было, тот, кто обещал любить — предал и отдал чужому человеку, а тот чужой человек только использовал меня для своих целей.

— И ты действительно предсказывала ему что-то?

— Да, предостерегала от опасности, выдавала предателей, говорила, где и что делают его соперники. Его интересовали и золотые, и я, если бы смогла тогда, выдала ему очень многое, но, к счастью, у них есть Сольджун. — У меня пронеслась какая-то мысль, что-то вроде дежа вю, что я слышала где-то имя, но тотчас исчезла. — Ты не знакома с ним?

— Нет, а кто он?

— Ну… трудно объяснить. Очень загадочный человек. Он вроде гипнотизёра.

— Серьёзно? Гипноз существует?! — спросила я, ещё не отошедшая от того, что в мире крутых и солидных дядек, реалистов и материалистов, гонялись за прорицательницами, чтобы те помогали им проворачивать делишки. Это ж курам на смех!

— Ещё какой! В глазах Сольджуна можно утонуть, — шире улыбнулась Элия, — не в смысле… А впрочем, ребята говорят, что голову от него девушки теряют не только по причине гипноза.

— Мне уже интересно его увидеть.

— Но в глаза ему всё-таки не гляди. На всякий случай, — предупредила моя новая подруга.

— Хорошо. — Я подставила лицо солнцу, и мы посидели ещё немного. — А… твои способности? Ты до сих пор можешь предсказывать?

— Нет, у меня были видения, когда я касалась чего-либо или кого-либо, но после ожогов… — Она указала мне на свои ладони, развернув их ко мне. — Отчётливость и определённость пропали, иногда бывают непонятные сны, как калейдоскоп, что-то я объяснить могу, а что-то — нет. В начале февраля мне снилось, как Хоуп пьёт вино под музыку, и вдруг ритм музыки превратился в звук пулемётной очереди. Я очень испугалась этого сна, а через три недели оказалось, что в день рождения Хоупа убили мастера Хана. — Элия опечалилась, было видно, что ей не в радость такие вещи, особенно потому, что не умея их вовремя расшифровывать, она не в силах ничего предотвратить. — Возможно, я просто не знала мастера Хана, поэтому не увидела более чёткого образа. А с конца весны мне постоянно снится пустыня, море песка, и хотя мастера постоянно путешествуют в места, где подобные ландшафты, недавно золотые стали постоянно уезжать в Синьцзян — очень пустынную область Китая, и я каждый раз боюсь увидеть что-то плохое в таких снах. Порой мне кажется, что я вижу там себя, свои голубые глаза среди барханов, и меня пугает возможность попасть в плен теперь ещё и к Дзи-си, ведь он убил моих родителей. Он приказал убить мою бабушку, охотясь за пророчествами.

— Это у которого десятки тысяч бандитов?

— Да, он один из самых могущественных преступников Азии. Они с Драконом ненавидят друг друга, и претендуют на единоличную власть во всём Юго-Восточном регионе Азии, но пока ни у того, ни у другого не получается закрепить там своё влияние.

Элия посмотрела в сторону солнца, прикрыв глаза козырьком ладони, потом на наши тени.

— Кажется, пора уже идти и готовить обед. Пойдём?