Амазонка бросает вызов

— У меня дома, там, где родилась, — развернулась ко мне Заринэ, — все считают, что попадут в ад или рай, так учат, так там все говорят, другого не знают. И я думала, буду плохо себя вести — пойду в ад, а что не делала, всё говорили — плохо. А иногда думала, разве уже не в аду? Очень уж тяжко было жить. И голодно бывало, и били, и облегчиться нельзя было поплакав — ещё били за это, чтобы не ныла. Казалось, из ада в ад — и нет выхода. Руки на себя наложить? Ещё хуже будет — пытки, раскаленные котлы или кожу сдирают в аду. Такого дома, конечно, не было, поэтому я боялась. Боялась, что хуже ещё будет. А потом я тут оказалась. Всё равно, что в раю, уже в раю, хотя ещё не померла. Но тут про рай никто не говорил, никто в него не верит, все говорят про другую жизнь, следующую. А у меня уже такое ощущение, что я заново родилась. Или повидала и ад, и рай. Выходит, всё одно и то же, только люди называют по-разному? Думала, много думала. Потом решила, какая разница? Люди живут и умирают, а рай и ад то есть, то нет, и люди в них то попадают, то выходят оттуда. И зависит всё не от нас, а как Всевышний решит. Говорят, за страдание воздаётся, но я не единственная страдала на этой земле, а мне Господь послал спасение, а кому-то не присылает никогда. Почему Лео спас именно меня? — Заринэ замолчала, усаживаясь и кладя платье себе на колени, чтобы продолжать шить. Взявшись за иголку, она сказала: — Когда любишь, не обязательно следовать за ним, когда любишь — надо позволять ему следовать своим путём. Муж хочет всегда спасать, куда бы ни попал после смерти, а мне остаётся только надеяться, что если я вновь окажусь в аду или дурном перерождении, меня найдут и спасут снова благородные люди, как он.

Задумавшись над её словами, я почесала затылок.

— А что, если ты сама когда-нибудь будешь способна спасать? — Заринэ засмеялась.

— Тогда я буду молиться, чтобы Господь вывел меня на мужа, и я бы сделала всё для его счастья.

— Но ведь в другой жизни память не сохраняется, — присоединилась к нашей философии Элия. — И ты, Заринэ, можешь стать в иной раз мужчиной.

— Нам замыслы Создателя не могут быть ведомы, — отмахнулась она вновь, ловко штопая, — давайте не будем о том, чего не можем знать.

— И то верно, — согласилась я. — Сегодня у нас совсем другая задача, и мы должны выполнить её на высшем уровне!

Элия вспыхнула от того, что внимание вновь возвратилось к ней. Смущение, радость, счастье и ещё не отошедшее горе, которое заставляло стыдиться собственного веселья. Но разве могла она попросить подождать и помедлить, отложить спешку, когда Ви отправлялся в Синьцзян снова уже через два дня? Я бы тоже на её месте отринула приличия и не носила траура. Наверное, мы думали все в одном направлении, потому что Заринэ спросила:

— А когда будут хоронить Кидо? — Из нас троих она единственная его видела, когда он ещё был жив.

— Дедушка сказал, что завтра, после обеда, — успокоилась немного Элия, беря себя в руки и стараясь обходиться без эмоций. — Как обычно, все подобные вещи должны проходить втайне от младших мальчишек, чтобы их миновали знания не по возрасту.

Как жаль, рассудила я, что трагичная участь, в отличие от знаний, когда-нибудь кого-нибудь из них всё-таки не по возрасту настигнет. Слишком некстати, слишком не вовремя. Слишком рано.

Остаток дня мы тихо и незаметно от ребятни организовывали свадьбу, готовили всё необходимое. Кого-то из старших поставили на дежурство у общежития, чтобы никто из детишек не выбежал, нескольких адептов посадили читать молитвы-мантры в храме, призывающие очистить светлый путь жениха и невесты в будущее, привлекающие удачу и счастье, прогоняющие беды и напасти. Помогавший расставить жертвенные подносы с орехами, рисом, финиками и цветы, мастер Ли подспудно объяснял, что в буддизме нет понятия венчания, потому что брак считается личным делом людей, а не религиозной компетенцией, но там есть вот такие церемонии, которые можно употребить и в другом праздничном или важном случае, когда необходимо некое благословение. В строгом смысле души скрепляться таким обрядом не могут, поскольку в буддизме нет явления души, как таковой (что мне когда-то и растолковал Чонгук), но поскольку Лог — особое место, и здесь есть вера в духов и перерождение, то всё же к браку как к таинству относятся с должным почтением.

— А что, в этом храме когда-то уже проводили свадьбы? — удивилась Элия.

— Давно и редко, — кивнул мастер Ли, — а последняя на моей памяти была связана с тобой напрямую. Тут поженились твои родители.

Альбиноска застыла. Её голубые глаза замерли на алтаре, они словно читали прошлое с его немеркнущей позолоты. Наверное, она представляла, как это всё могло бы быть, какими могли бы быть её родители, мама и папа, которых она не знала, не могла помнить, разлученная с ними в младенчестве.

— Что ж, тогда я рада, что соблюдаю семейную традицию, — сказала Элия.