Амазонка бросает вызов

Чжихё во время телефонного разговора не сдержала слёз — так соскучилась по мне и хотела моего возвращения. Я, чтобы не потерять собственную стойкость, закруглила разговор и попрощалась. Мы никогда не расставались на целый месяц с ней. С Сынён бывало, она улетала как-то с очередным кавалером куда-то отдыхать, потом моталась по съёмкам, в общем — обычное для неё дело. Но моя мама-Чжихё — совсем другое. А скоро она и впрямь станет мамой! Не могу представить её с круглым животом, у неё всегда такая тонкая талия… Забавно будет смотреть на Намджуна, носящегося вокруг Чжихё, я даже разговаривая с ней по мобильному слышала сзади его непрестанные сюсюсю и ути-пути. Господи, бывают же настолько тёплые парни, я бы такого не выдержала, но со стороны — сплошное умиление. А самое главное, конечно, что Чжихё среди этого счастлива. Уверенность, стабильность и забота всегда были для неё в приоритете, а не как у меня — шила в жопе — адреналин, приключения и смена обстановки.

Джоанна регулярно посещала могилу отца, находя там для себя какое-то утешение. Я поначалу не составляла ей компанию, но после того, как рядом со ступами положили останки Кидо, меня что-то пробило пойти вместе с ней. Нарвав заранее полевых цветов, я дошла вместе с девчонкой до кладбища, и уже там мы с ней разошлись. Она — к большой и тяжеловесной ступе мастера Хана, я к скромному, но одинаково безымянному, как и всё здесь, надгробию. Положив цветы, я уселась прямо на землю. Мой тобок давно озеленился и в разных местах не отстирывался, но это всё мелочи. Посмотрев издали, как Джоанна что-то шепчет земле, под которой лежит прах отца, я задумчиво оглядела могилу Кидо.

— Извини, если беспокою, — начала я и, посчитав свой голос каким-то инородным в этой тишине, резким, замолчала. Но после паузы решилась продолжить, только ещё тише: — Мы с тобой не были знакомы… И мне о тебе никто ничего особо не рассказывал. Тебе, конечно, меня виднее, наверное. Хотя… кто его знает? — Я растеряно сорвала травинку и затеребила её нервными пальцами. — Я только в курсе, что у тебя никого не осталось, поэтому… как-то несправедливо это, да? Ну, на мой взгляд. Ты подвиг совершил, а кому чтить твою память? Нет, в адептах и ребятах я не сомневаюсь, они тебя никогда не забудут, но, знаешь, это же мужчины… Кому я рассказываю? Ты ж сам такой был… наверное. Одним словом, мужчины — они же совсем не сентиментальные и лишены банального понимания того, как нужны иногда бывают, как нужно их присутствие. Вот они и будут бродить там и продолжать твои подвиги, а сюда навестить никого не принесёт. Засранцы, правда? — Я ещё помолчала, не к месту взволновано хмыкнув. — Кидо, спасибо тебе. Не могу объяснить за что, а, возможно, это и не нуждается в объяснениях. Просто спасибо. Ты знай, что всё сделал не зря, не просто так. Это… это было очень важно и… И, знаешь, вот именно такие как ты, воины, герои, именно такие вдохновляют, дают смысл этой жизни. Не совсем логично, да? Человек умер, то есть, ты умер, а я говорю о смысле жизни. Конечно, он не в том, чтобы умереть, но такая самоотверженность… Ладно, я загоняюсь что-то. Я хотела мало сказать, и что-то хорошее, как-то порадовать… Но я не мастак в этом деле. Эх… — вздохнув, я тронула землю. — Пригляди за друзьями, договорились? Верни их всех живыми, а то как-то совсем скверно всё выходит. Я тебя как девочка прошу, ты ж золотой, ты не можешь не выполнить женскую просьбу. Я совсем не знаю других, кто тут похоронен, впрочем, как и тебя… но, так сказать, по свежим следам… Мне кажется, ты лучше меня услышишь.