Амазонка бросает вызов

— Прикалываешься? Ты же стояла с ним… — Чжунэ задумался о чем-то, замолчав. Потом оживился: — Как ты, говоришь, его зовут?

— Какая разница? Он не мой парень, и забудем о нём, — я настойчивее потрясла ладонью, и заместитель директора Ку положил мне туда ключ от машины. Я обошла её и уселась.

— А вёл он себя так, будто вы встречаетесь.

— Он вёл себя так, как ведут себя порядочные и воспитанные ребята, ни больше, ни меньше.

— Порядочные и воспитанные? — Чжунэ коротко посмеялся. — Он бандит, вообще-то. Ты не знала?

— Не лучшее занятие — клеветать на людей.

— Ха! Ну, если я вру, спроси у него сама, чем он занимается.

— Он профессионально занимается борьбой. Что, теперь все спортсмены стали преступниками?

— Да-да, спортсмен, конечно! Ты казалась мне не такой наивной. По-моему, тебе кто-то проехался по ушам, а ты и рада. Он даже имя тебе не своё назвал. Или же мне когда-то назвал другое имя. А человек, скрывающий настоящее имя, не очень-то тянет на порядочного, а?

— Он мог тебя разыграть, не желая вступать с тобой в тесное знакомство, — я изобразила озарение, щёлкнув пальцами, — боже, как я сама до этого не додумалась полгода назад? Надо было назваться как-нибудь иначе, и ты бы меня не нашёл. Или у тебя самого склероз, и ты забыл, кто и как тебе представлялся.

— Я вроде ещё не настолько стар, чтобы страдать провалами в памяти.

— Как бы то ни было, он благороднее тебя, и бесполезно пытаться вырасти за счёт того, что будешь унижать его. Лучше бы позаботился о развитии собственных достоинств.

— А у меня их нет? — не оскорбленно, а с усмешкой, развернувшись ко мне всем корпусом, спросил Чжунэ. Моё выражение лица говорило всё, что я думаю, поэтому я молчала. То есть не совсем всё, а то, что я хотела показать. — Ещё никто не жаловался, между прочим. Давай отъедем, сама попробуешь…

— Ты для этого приехал? — кисло оборвала его я. — Опять пытаться развести меня на секс?

— Почему это «опять»? Когда это я пытался?

— А зимой что ты делал?

— Позвонил в твою дверь! Это что, попытка переспать сразу?!

— А зачем ты тогда припёрся поздно вечером, когда никого не было дома? Поболтать за чашкой чая?

— Вполне возможно, но ты уже этого не узнаешь.

— И не хочу. Не интересно, — хмыкнула я.

— Интересно, но ты трусишь, — сверлил меня глазами Чжунэ. Он облазил глазами всё моё лицо, как будто пытался найти что-то. С другой стороны, опускать взгляд смысла и не было, я не носила глубокие вырезы и обтягивающие кофты. Я была в свободной футболке и в спортивных широких штанах. — Ты никогда не подпускаешь близко, потому что знаешь, что если позволишь себе ступить на шаткую почву — уже не устоишь.

— Я-то? Может, с кем-то другим, более мужественным и восхитительным — да, но ты кусок соблазна так себе.

— Да неужели? — стало потихоньку подтачиваться самообладание Чжунэ, и улыбка его становилась нервной, как у наркозависимого. Что для него служило успокоительным? Комплименты? Восторг в девичьих глазах? Этого он от меня не получит, пусть самоутверждается за счёт других. — Тогда… — Его рука легла мне на колено, даже чуть выше. Сквозь неплотную ткань спортивки я чувствовала это прикосновение, как ничем не отделённое от моей кожи. Не двигаясь, я опустила глаза к его руке, медленно поднимавшейся выше. Под её тяжестью ткань скользила следом, скребя по коже. Уже обдуманно и взвешенно, а не как тогда в его кабинете, действуя по наитию, я развернулась и резко схватила Чжунэ за горло, буквально за кадык, прижав его затылок к подголовнику.

— Руку убрал! И больше так не делаешь! — Несмотря на то, что голос мой был грозным, как обычно, на этот раз я не увидела в глазах Чжунэ испуга или растерянности. Возможно, он наконец понял, что я не посмею избить его по-настоящему, причинить ему вред. Ведь если он подаст на меня в суд за травмы и ушибы — я не откуплюсь, а его семье купить судебный процесс ничего не стоит. И один только Бог знает, чем этот мажор решит меня шантажировать, и станет ли? — Зачем ты напрашиваешься? — Я не отпускала его, а вот его ладонь вынужденно убралась с моей ноги, потому что, откинутый на своё сиденье, он банально не дотягивался до такого же положения.

— Я был прав, да? Ты боишься хотя бы попробовать, потому что потом сама с радостью окунёшься во все тяжкие.

— Не корчи из себя умника.

— Я не претендую на тонну ума, но кое-что понимаю в жизни получше, чем ты. Потому что ты многого не пробовала, и не хочешь пробовать, а потому и знать об этом что-либо не можешь. — Из-за того ли, что заговорил тише, или из-за того, что я ему сжала шею, но его голос стал ещё более хриплым и трепещущим. Ощущая, как это звучание разливается по мне через мои пальцы, которые чувствовали под собой вибрацию связок, я предпочла ретироваться и отпустила Чжунэ. Он на это лишь мимолётно ухмыльнулся. — Тебе нравится тот нищеброд, да?