Амазонка пустыни

Были какие-то причины, по которым он не любил и избегал женщин. Когда весной по Кольджатской дороге проходили киргизы на «летовку», на обширные плоскогорья Терскей-Алатау, он не любовался хорошенькими, раз-ряженными в синие, желтые и красные цвета, в ярко горя-щих монисто молоденькими киргизками, не посылал им комплиментов на киргизском языке и не ездил потом в да-лекие кочевья, чтобы слушать их унылые песни и чувство-вать подле себя женщину, полную первобытной прелести. Его не видали также никогда спускающимся в дунганский поселок, где темные дунганки в длинных белых одеждах носили на плечах глиняные кувшины, поддерживая их классическим изгибом руки.

Он занимался охотой, искал в неизведанных горах зо-лото и драгоценные камни и жил, обожая природу и тща-тельно охраняя свое одиночество.

Его домик начальника поста был казенной глинобит-ной постройкой, устроенной инженерным ведомством со всеми претензиями и неудобствами казенной постройки.

Вдоль всего дома шла веранда с решеткой. Если бы эту веранду можно было обвить виноградом, плющом или хмелем, то она доставила бы много радости, но так как на каменьях Кольджата ничего не росло, она стояла голая, доступная всем ветрам, и зимой сплошь забивалась снегом. Посередине были двери, ведшие в сквозной кори-дорчик. Этим коридором дом разделялся на две самосто-ятельные квартиры, каждая из двух комнат, так как пред-полагалось, что на посту будет два офицера. Теперь вто-рая половина была скудно омеблирована на полковые средства на случай приезда «начальства».

Иван Павлович жил в левой половине домика. Здесь у него был уютный кабинет, устланный пестрыми ковра-ми из Аксу, со стенами, покрытыми коврами и киргизски-ми вышивками. На них в красивом порядке висели: отде-ланная в мореный кавказский орех трехлинейная русская винтовка, трехстволка Зауера, нижний ствол нарезной под пулю, и легкая 20-го калибра двустволка без курков отличной английской работы. Между ружьями висели патронташи, кинжалы, ножи, принадлежности конского убора.

У этой стены стоял диван, сделанный из низких ящи-ков, на которые был положен набитый шерстью мешок, и все это было покрыто тяжелым ковром. Подушки и му-таки дополняли устройство. Большой письменный стол был более завален принадлежностями охоты, нежели пись-ма. Тут были весы, мерки для пороха и дроби, приборы для делания патронов и коробочки с капсюлями. На про-тивоположной от дивана стене был большой книжный шкаф с книгами по зоологии, минералогии, описаниями путешествий и т. п. Беллетристика почти отсутствовала.

Соседняя, меньшая по размерам комната служила спальней. Вместо ковров в ней были постланы бараньи, медвежьи и козьи шкуры. У походной койки лежала гро-мадная тигровая шкура, трофей самого Ивана Павлови-ча, ездившего для этого на две недели к озеру Балхаш в поросшие густым камышом плавни реки Или. Простой умывальник и аккуратно развешанные по стене платья да офицерский сундук с бельем, на котором лежало седло, дополняли обстановку.

На веранде, по случаю весеннего времени, стоял обе-денный стол, два венских стула и плетеный соломенный лонгшез, оставленный здесь приезжавшими на охоту не-сколько месяцев тому назад англичанами.

В правой половине домика, в большой комнате, бы-ла устроена спальная для приезжающих. Здесь стояла хо-рошая железная койка с пружинным матрацем, у окна большой стол с пришпиленным к нему кнопками клякс-папиром, накрытый от пыли старыми пожелтевшими га-зетами, и в углу простой, крашенный черной краской шкаф для платьев. На полу вместо ковров были протяну-ты поверх прибитых для тепла барданок дунганские тканые циновки. Соседняя маленькая комната была пуста и служила для Ивана Павловича кладовой для патронов, консервов, запасов рома, сухарей и печенья.

Всюду была образцовая чистота. Стекла окон были вымыты, пыль обметена, а постель с подушками и сло-женным пуховым одеялом была накрыта чехлом из холста.

Кухня, помещение для денщика, сараи, конюшня, баня и другие хозяйственные помещения находились в от-дельных, не инженерного ведомства, а самодельных постройках, тяжелых, неуклюжих, нелепо свалянных из зем-ли с соломой, кривых и косых, не включенных в общую ограду. Они лепились одни выше, другие ниже главного домика на небольшом горном плато, обрывавшемся от-весными скалами к реке Кольджатке, а за ней к долине Текеса.

Веранда домика одним краем подходила к обрыву, и с нее-то и открывался тот чудный вид на необъятный простор таинственной, малоисследованной Центральной Азии, которым так любил любоваться и вечером, и утром Иван Павлович…

Большая чашка с надписью «Пей другую» допита маленькими глотками… Влитый в нее ром оставил прият-ное вкусовое ощущение во рту и разбудил неясные мысли и мечты, проносившиеся под маленьким шумом легкого хмеля.