Амбивалентность

«Ты безумен ветер, ты безумен!»

Ты безумен ветер, ты безумен!
Катишь в небе чёрные валы,
Словно горлом выдохнул Везувий
Тучи пепла и великой мглы.

Ты уж не щекочешь, не фасонишь,

Шелестя задумчиво листвой,
Ты клубами пыль и сучья гонишь,
С шумом пролетая надо мной.

Вот ещё чуть-чуть и я, наверно,

Закружу в безумии хмельном…
Говорят, имею норов скверный
И могу соперничать в одном

Я с тобой — в необоримой тяге

К непокою. И в борьбе со злом
Мчу, едва проснувшись, по бумаге
Тоненьким серебряным стилом.

Змеелов

По профессии я — змеелов.
Мои руки в рубцах от укусов.
Как на дудочки тоненький зов,
Я иду, я не праздную труса,
Я вступаю в контакт непростой
С удивительно ласковым гадом,
Кто, обвив меня сильным хвостом,
Сдобрить кровь мою силится ядом.
Глаз его — в бесконечность дыра,
Рот его — два смертельных касанья.
Из холодного цедит нутра
Он великий восторг обладанья.
Он красив неземной красотой,
Он понятен и близок немногим,
Запредельною смертной тоской
Он скуёт моё сердце, и боги
В час любовного танца на миг
Остановят земное движенье,
Из молчания вычленив крик
И мучительной тьмы выраженье…

«В соловьино-сиреневой рани…»

В соловьино-сиреневой рани
Просыпается мой уголок.
На окне полыхают герани,
Солнце бьётся в лепной потолок.

Голос пробует ветер залётный,

Шелестит молодою листвой.
Петушиный привет беззаботный
Звонко в утро летит над избой.

Аромат выдыхает цветенья

Первоцветами залитый луг…
Я опять обретаю рожденье
В этом мире потерь и разлук.

Я опять восстаю из пучины

Равнодушного долгого сна,
Где иные гнетут величины,
И в безвременье тонет весна.

И, толкаясь бездумной рекою,

Алым соком вливаясь в гортань,
Жизнь моя с этой новой весною
Птицей рвётся в небесную рань.

О вечном

Памяти протоиерея Стефана, настоятеля храма во имя Михаила Архангела и Великомученицы Екатерины, что «на Девичке».