Амбивалентность. P.S: Я научу тебя любить

С этими словами он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Я снова осталась наедине со своими мыслями, к которым прибавились раздумья о первой жене Назара. Он ведь ничего не ответил на вопрос об убийце, так что я сделала соответствующие выводы. Получается, он соврал мне и сам ее убил? Нет, такого не может быть.

Глава 48

Следующие двое суток я не выходила из комнаты. Думала о случившемся и пыталась решить, как жить дальше. Назар был прав: убить – это не так просто. Содеянное будет с тобой всю оставшуюся жизнь. Но меня пугало даже не то, что я убила, а то, что не жалела о случившемся. Я бы убила его еще раз и еще. И от этого становилось страшно. Месяц назад я ни за что не поверила бы в то, что могу лишить кого-то жизни и так рассуждать. А теперь меня круглосуточно мучили философские мысли на тему: каково это – быть убийцей.

Ко мне постоянно заходила Малена. Она поддерживала меня и пыталась хоть как-то отвлечь, но не получалось. И я была искренне рада общению с ней, но одно угнетало: Назар. Он так ни разу и не объявился.

А Малене, наоборот, звонил. И в тот злополучный день, и на следующий. Про меня же он не спрашивал, даже не пытался связаться. Словно я и не спасла жизнь его дочери. Будто меня и не существовало. И это молчание, сравнимое с затишьем перед бурей, напрягало. Я понимала, что меня ждет серьезный разговор с Назаром по поводу происходящего, и нервно мерила комнату шагами. Двадцать семь – в одну сторону и двадцать три – в другую. Это был размер моей спальни.

Если Назар не звонил, то Вадик, напротив, со мной связался. Мы вполне дружелюбно пообщались, и охранник сказал, что на следующей неделе они приедут домой. Общение с этим парнем на некоторое время вселило в меня надежду на то, что все обойдется и произошедшее никак не отразится на отношениях с мужем. Но все равно было страшно.

Я думала, что Вадик с Маленой встречаются. Слышала, как те шушукались вечерами, и только улыбалась. Интересно, а муж в курсе, что телохранитель завел отношения с его дочерью?

Под вечер второго дня я начала откровенно беситься. Несколько раз брала в руки телефон, чтобы набрать мужа, но отбрасывала в сторону. Сам позвонит. Решила не навязываться. Но так хотелось услышать его хрипловатый голос… Представить, как он попытается понять, зачем я позвонила. Как расширятся его зрачки, если скажу, что соскучилась. Как скривятся в усмешке губы от того, что я буду молчать в трубку. Но нет. Я не позвоню. Принципиально.

Я копалась в телефоне, когда дверь практически неслышно открылась. На часах была полночь. Все уже давно спали. В комнату ужом проскользнул Ильяс. Я отметила, что свет в коридоре не был включен. Значит, парень хотел остаться незамеченным.

– Ты как, Мышонок? – прошептал он, подойдя ко мне. Все эти дни я не слышала о нем. Даже подозревала, что его уволили.

– Вполне терпимо, – я грустно улыбнулась.

– Ты с того дня ни разу не вышла из комнаты, – он взял меня за руку и слегка сжал пальцы.

– Не хотелось, – я отвела взгляд. Наши лица озарял лишь свет луны, который проникал в комнату через окно. Но, несмотря на плохое освещение, я чувствовала, как сосредоточенно Ильяс смотрит на меня.

– Пойдем. Тебе нужно развеяться, – он встал и потянул меня за собой.

– Куда?

– Прокатимся. Все спят. Никто не заметит, что тебя не было, – он кивнул, приглашая следовать за собой.

Я замялась, обдумывая его предложение. А потом решила: а почему бы и нет? Может, хоть так смогу отвлечься от своих мыслей. Тем более нам было о чем поговорить.

***

– Почему на твоей машине? – спросила я, когда увидела, что Ильяс проводил меня к чужому авто.

– Не хочу, чтобы нас отслеживали, – пояснил он и открыл дверцу с пассажирской стороны.

Я рефлекторно дотронулась до часов, на которых стоял маячок, но ничего не стала говорить. Уже во время поездки решила, что скажу, будто сама попросила Ильяса прокатиться по ночному городу, чтобы хоть как-то развеяться. Впрочем, мне вряд ли поверили бы. После произошедшего выходить из дома было запрещено. Приказ Назара. Никто не пояснял причину такого решения, но я и так знала: все дело в недавнем нападении.

Я наблюдала за тем, как уверенно Ильяс вел автомобиль. Как плавно переключал передачи, как красиво смотрелись его руки с проступающими венами на рулевом колесе. Как спокойно он объезжал другие машины, создавая атмосферу умиротворения, но в то же время уверенности в завтрашнем дне. Рядом с ним было уютно и безмятежно. В прошлом мы часто так катались по городу. Могли часами кружить по улицам, после чего обязательно парковались в безлюдном месте и еще долго целовались, целовались, целовались…

Я сильно его любила. И это чувство не угасло до сих пор. Только страх и все то, что навалилось на меня за последнее время, не давали разобраться в эмоциях. Мне так хотелось покоя, как раньше. Как в прошлом, когда я жила с родителями.

Прокатившись по городу, Ильяс свернул с улицы и припарковался в одном из дворов. Отстегнул ремень безопасности, предварительно заглушив двигатель, и повернулся ко мне.