Амелия

– Неужели Амелия, – возразил Бут, – меньше дорожит моей честью? Разве она из слабодушной привязанности к моей особе не собиралась втайне меня предать, погубить самое бесценное сокровище моей души? Разве она не выставляла меня тем самым на посмешище, как доверчивого простофилю, покладистого дурака, покорного, уступчивого рогоносца – перед негодяем, которого я принимал за друга?

– Как же вы меня этим оскорбляете! – воскликнула Амелия, – Видит Бог, я не заслужила такого обращения. Я готова была бы, мне кажется, пожертвовать самым для меня дорогим, только бы оберечь вашу честь. И, по-моему, я это доказала. И я берусь вас убедить… но только если вы успокоитесь… что не совершила ничего такого, за что вы могли бы меня осуждать.

– Что ж, считайте в таком случае, что я спокоен и выслушаю вас с величайшим спокойствием. Но только не думайте, Амелия, будто я хоть сколько-нибудь вас ревную или подозреваю, хоть сколько-нибудь сомневаюсь в вашей чести. Недостаточное доверие ко мне – вот единственное, в чем я вас виню.

– Повторяю, – настаивала Амелия, – я буду говорить только при условии, что вы возьмете себя в руки, и не иначе.

Бут заверил ее, что вполне владеет собой, и тогда она сказала:

– Своим необузданным гневом вы сейчас подтвердили, что я поступила правильно, скрыв от вас свои подозрения: ведь это были всего лишь подозрения, возможно, лишенные всякого основания; уж если доктор так обманул мое мнение о нем, выдав вам мою тайну, то почему же я в таком случае не могу в равной мере заблуждаться относительно полковника, превратно истолковав некоторые особенности его поведения, которые пришлось мне не по душе. Потому что, клянусь честью, он не произнес ни одного слова и не позволил себе ни единого поступка, который я могла бы счесть предосудительным.

И далее Амелия рассказала мужу о тех обстоятельствах, о которых говорила прежде и доктору, умолчав лишь о наиболее явных и представив все остальное в таком свете, что если бы в жилах Бута не текла отчасти кровь Отелло, жена показалась бы ему едва ли не ханжой. Тем не менее, даже Бута этот рассказ вполне умиротворил, и он сказал, что рад возможности верить в невинность полковника, и, весьма одобряя благоразумие жены, хотел бы только, чтобы отныне Амелия поверяла свои мысли только ему одному.

Амелия в ответ выразила некоторую горечь по поводу того, что доктор злоупотребил ее доверием, но Бут привел в его оправдание все обстоятельства, связанные с письмом, и ясно показал ей, что доктор проговорился совершенно случайно.

Тем и завершилось примирение супругов, и бедняжка Амелия великодушно простила Буту вспышку ярости, истинная причина которой известна проницательному читателю лучше, чем ей.

Глава 7, в которой капитан Трент наносит визит Буту

Когда Бут вполне остыл и успокоился, ему пришло на ум, что он нарушил данное доктору слово, проговорившись обо всем жене, как это описано в предшествующей главе; мысль об этом доставляла ему немалое беспокойство, и тут в роли утешителя к нему явился с визитом капитан Трент.

Не было на свете человека, общество которого было бы сейчас для Бута так же непереносимо, ибо он стыдился встречи с Трентом по причине, прекрасно известной всем игрокам: среди них считается верхом позора не уплатить проигранные за карточным столом деньги на следующее же утро или, по крайней мере, при следующей встрече с партнером.

Бут нисколько не сомневался в том, что Трент пришел взыскать одолженные ему вчера деньги, поэтому едва тот переступил порог, как Бут принялся неуклюже извиняться перед ним; Трент однако тотчас же прервал его:

– Я не нуждаюсь в деньгах, мистер Бут; вы можете возвратить их мне, когда сумеете, а если у вас не будет такой возможности, то, поверьте, не стану их требовать.

Такое великодушие вызвало у Бута бурю признательности (если мне дозволено будет так выразиться): слезы хлынули у него из глаз и понадобилось некоторое время, прежде чем он вновь обрел дар речи, дабы излить чувства, переполнявшие его душу; однако когда он принялся выражать свою благодарность, Трент тотчас прервал его излияния и придал разговору совершенно неожиданный оборот.

Дело в том, что миссис Трент как раз в вечер маскарада нанесла визит миссис Бут, а миссис Бут еще не собралась с ответным визитом (правда, следует заметить, что со времени визита миссис Трент не минуло еще и двух дней). И вот теперь Трент счел уместным напомнить своему приятелю, что тот чрезвычайно его обяжет, если без лишних церемоний вместе с супругой придет к нему завтра вечером отужинать. Бут после минутного колебания ответил:

– Моя жена, я почти уверен, никуда завтра вечером не собиралась, так что я могу, мне кажется, ответить согласием и за нее. Не сомневаюсь, что она не откажет мистеру Тренту, о чем бы он ее не попросил.