Америка несбывшихся чудес

В июле 1541 г. экспедиция тронулась в путь. Тысячу километров Гуттен шел на юг по стопам Шпайера, пока через два года не добрел до индейского селения, которому во время предыдущей экспедиции Шпайер дал звучное имя Санта-Мария-де-лос-Льянос. Здесь Гуттен узнал от индейцев, что сравнительно недавно отсюда на восток прошло войско христиан. То была злосчастная экспедиция Эрнана Переса де Кесады. Одновременно нашелся индеец, который не советовал идти на восток, а указывал на юг. Там, по его словам, на реке Гуавьяре находится селение Макатоа, откуда открывался путь в страну могущественных и богатых омагуа, данников амазонок. Гуттен пребывал в глубокой задумчивости. Как разрешатся его сомнения? Какой путь он изберет? Зная особенности мышления конкистадоров (вспомним начальный маршрут экспедиции Сото), можно с уверенностью предположить, что он кинется вдогонку Пересу де Кесаде. Так оно и случилось. Гуттен не мог допустить, что Кесада идет наобум, — видимо, он напал на верный след, а хитрый индеец нарочно сбивает с толку. И Гуттен двинулся на восток по следам христиан. Следов же оказалось предостаточно: кресты, кресты, кресты над могилами… Целый год экспедиция проплутала среди проток и озер, чтобы вновь возвратиться в исходную точку — селение Санта-Мария-де-лос-Льянос.

Вчувствуйтесь, читатель, в эти временные промежутки — и вы ощутите, как бежит холодок по спине. Восемь месяцев Шпайер искал переправу через реку. Год блужданий из-за ошибочного решения Гуттена. Пять лет длилась его экспедиция. На девственных землях Нового Света конкистадор утрачивал европейское чувство времени, европейскую ценность времени. Американское пространство словно возвращало конкистадоров в первобытное мифологическое время, которое измерялось не часами и днями, а большими природными циклами: сезон засухи, сезон дождей. Грандиозная протяженность неосвоенного пространства предполагала и необходимую для его покорения соответствующую протяженность времени, и потому с его затратами никто не считался.

И все равно для соратников Гуттена возвращение в исходную точку стало тягчайшим ударом. Обескураженные конкистадоры потребовали повернуть назад. Но Гуттен не пал духом. «Зато теперь мы знаем верный путь в Эльдорадо!» — возгласил он и сказал, что пойдет даже один. Амадис, истинный Амадис! К нему присоединилось еще сорок отчаянных голов, и небольшой отряд двинулся на юг. К концу 1544 г. Гуттен вышел на Амазонскую низменность и достиг экватора.

Касик селения Макатоа сообщил, что возле гор, различимых вдалеке в ясную погоду, находятся огромнейшие поселения людей, обладающих несметными богатствами. Вместе с тем он всячески отговаривал конкистадоров от безрассудного вторжения с страну омагуа столь малыми силами. Куда там! Гуттен готов был хоть в одиночку сразиться с целым войском.

Дальше эта рыцарская история превращается в загадку, которая долгое время не давала покоя искателям Эльдорадо и до сих пор вызывает недоумение историков. Ибо, по заверениям Гуттена и участников похода, а также по многочисленным свидетельствам хронистов, конкистадоры действительно вторглись во владения омагуа и приблизились к их столице, пышному городу Куарика. Вот как его описывает фрай Педро де Агуадо: «С той возвышенности сам генерал-капитан и все, кто его сопровождал, увидели неподалеку город огромных размеров, таких, что даже вблизи невозможно было разглядеть, где он кончается; в том городе дома стояли кучно, но по порядку а в середине находилось здание, размерами и высотою намного превосходящее все прочие дома; и когда спросили индейца-проводника, что это за строение, столь отличное по своей пышности от прочих, тот ответил, что это дворец правителя сего города Куарика и что во дворце том, помимо золотых идолов размером с подростка и золотого изваяния женщины, которую почитают богиней, есть и иные сокровища…» В том же духе Куарику описывают два других венесуэльских хрониста, Овьедо-и-Баньос и Педро Симон. Между тем впоследствии никто так никогда и не смог отыскать в тех глухих краях этого города. Трудно предположить, будто участники похода сговорились между собой и намеренно вводили людей в заблуждение. Тогда что же? Опять мифологическая галлюцинация?

Невдалеке, у кромки возделанного поля, испанцы увидели двух индейцев. Желая раздобыть пленного, Гуттен вскочил на коня и помчался за длинноволосым туземцем с копьем в руках; он догнал его, протянул было руку, чтобы ухватить индейца за волосы, но тот внезапно увернулся и вонзил копье в подмышку всаднику, Гуттен с криком вылетел из седла.

Врачевать генерал-капитана взялся пехотинец Диего де Монтес, мало смысливший в медицине. Главное для него было понять, насколько глубока рана; и это сомнение он разрешил столь же оригинальным, сколь и жестоким способом. Выбрал старика-индейца, облачил в доспехи Гуттена, посадил на коня и копьем нанес ему удар в подмышку; после чего умертвил индейца, вскрыл тело и осмотрел рану. Сердце оказалось незадетым, и Диего де Монтес смело принялся промывать и прижигать рану Гуттена.