Америка. Приехали!

Впрочем, Питер уже и сам понял свою ошибку. Просто, о чём-то задумавшись, он автоматически поехал, как в своей Англии, — по левой стороне дороги. Теперь уже деваться было некуда. Проезжие части дороги разделял высокий бордюр разделительной полосы с высаженными на ней пальмами. Выбора не было. Не пятится же задом. Поэтому Питер решил ехать до ближайшего перекрёстка, чтобы там уже перескочить в свою полосу. Машина медленно продвигалась по улице, мигая лампочками аварийной сигнализации. Едущие нам навстречу машины нещадно сигналили, а водители посылали недвусмысленные знаки средними пальцами. Кое-как мы дотащились до перекрёстка, но неожиданно слева на боковой улице мы увидели полицейскую машину, спокойно дожидающуюся зелёного сигнала светофора.

— Шит, фак! — рявкнул Питер и, уже не соображая, что делает, нажал на акселератор. Машина перескочила перекрёсток, всё так же оставшись в противоположной стороне движения.

Мимолётная надежда, что полицейский нас не заметит, была мгновенно развеяна полицейской сиреной. Питер ещё по инерции проехал метров сто и остановился по соседству с длинным рядом машин, припаркованных вдоль дороги. Полицейская машина остановилась прямо за нами, всё так же поигрывая сине-красными проблесковыми маячками. Из неё выбрался невысокий, жирненький полицейский. Он уже собирался направиться к нам, но остановился и задумался. Ситуация была, по всем полицейским меркам, не стандартная, а значит опасная. По полицейским правилам, подходить к машине следует с пассажирской стороны, подальше от потока машин. У нас же было всё наоборот. Полицейский задумался и решил остаться в безопасности. Придерживая рукоятку пистолета, он подошёл к нам сзади.

— Я остановил вас в связи с тем, что вы двигались в сторону, противоположную движению, — официально сообщил полицейский.

Впрочем, мы уже об этом догадались, и Питер это неохотно подтвердил. Потом полицейский задал парочку вопросов, не имеющих отношения к делу и наконец перешёл к официальной части.

— Вы сегодня пили, сэр? — начал он.

— Ни капли, сэр! — соврал Питер, нажимая на свой английский акцент: — Я просто несколько дней назад прибыл из Англии…

— Понятно, — оборвал его полицейский. — И виски вы не успели допить в Англии, — весело добавил он, указывая на бутылку, предательски поблескивающую на заднем сиденье.

— Это подарок другу! — начал изворачиваться Питер.

— Всё ясно! — победно произнёс полицейский. — Мне даже не надо проводить тест на алкоголь, чтобы арестовать тебя.

— За что? — не выдержал Питер.

— Открытая бутылка алкоголя в машине. Раз! Обман представителя власти. Два!

— Всего-то? — изумился Питер.

— Мало? — спросил полицейский. — Ну тогда добавим.

— И сопротивление при аресте. Три! — радостно сообщил он. — Вы арестованы. Прошу выйти из машины!

Питер уже молча выбрался из машины, опасаясь, что находчивый полицейский ко всем обвинениям добавит ещё четыре, пять, шесть, а там, гляди, и двенадцать.

Наручники защёлкнулись на запястьях Питера. Полицейский проводил Питера в свою машину и, придержав его голову, втолкнул на заднее сиденье. Затем он, всё так же придерживая рукоятку пистолета, направился ко мне. Я сидел не двигаясь, почти по стойке смирно. Лучшее, что можно было придумать в этой ситуации. Полицейский явно был из разряда нервных. Настоящий американский коп. Нежный, трепетный, легко ранимый. Прямо Наташа Ростова из "Войны и Мир". Случайно брошенный косой взгляд, случайное неловкое движение могли привести его в истерику. Но если Наташа Ростова в истерике заливается слезами и бросается на грудь своей няни, то американский полицейский обычно выхватывает пистолет и начинает палить до тех пор, пока все патроны не кончатся. А учитывая, что расстояние до него метра два, то имеется некая вероятность, что он в тебя таки попадёт.

Полицейский подошёл ко мне поближе и хищно сообщил:

— А тебя я, собственно, не держу. Можешь ехать.

«Ага! — подумал я. — А ты, дружок, не только трус, но и провокатор. Стоит мне лишь коснуться руля, как я тут же отправлюсь вслед за Питером с набором тех же обвинений".

— Спасибо, сэр! — быстренько выпалил я, выбираясь из салона. — Но, к сожалению, я не умею водить машину.

Полицейский, сообразив, что фокус не удался, потерял ко мне всякий интерес и отправился к своей машине.

— Сэр. Вы не знаете, где тут автобусная остановка? — крикнул я в спину полицейского. Последний тест на человеческие чувства. Полицейский даже не оглянулся.

Тест не прошёл. Все человеческие чувства уже давным-давно умерли, видимо, в момент окончания полицейской академии. Зато Питер, высунувшись из автомобиля, закричал в ответ.

— Я знаю ‒ где! Сэр, разрешите я ему покажу.

Но этот полицейский уже давным-давно не понимал ни шуток, ни нормальную человеческую речь. Он лишь в очередной раз ухватился за рукоятку пистолета и истошно завизжал:

— Фриииз.