Америка. Приехали!

Всё. Помочь Питеру было абсолютно нечем, и, пожалуй, нужно было поскорее уносить ноги, пока полицейский не передумал и не сочинил очередной "чардж " по поводу попытки освобождения преступника. Я перепрыгнул на тротуар, смешался с немногочисленными прохожими и скорым шагом направился к знакомому повороту. Минут через пять я подошёл к въезду на Лорэнс и пошёл по обочине. Ещё через несколько сотен метров обочина превратилась в широкую неухоженную пешеходную дорогу, тянущуюся рядом с Лорэнс хайвэй. Дорога уже давным-давно заросла травой и сорняками, пожухлыми от засухи и превратившимися в серо-жёлтое месиво. Посреди этой, с позволения сказать, дороги пролегала узенькая и хорошо утоптанная тропинка. Собственно, лишь по ней можно было идти, потому что трава вокруг вымахала по пояс и даже с человеческий рост. Навстречу изредка попадались мексиканцы на раздолбанных велосипедах. Нелегалы, у которых нет ни машин, ни водительских прав, а велосипед ‒ это единственный способ передвижения. Единственный способ хоть как-то добраться до работы. Они с интересом и изумлением смотрели на странного "гринго", слоняющегося неизвестно где, да ещё в такую жару. Жара действительно стояла весьма неприятная. 90 градусов, да ещё и без капли тени под прямыми лучами маломилосердного июльского солнца. Я шёл уже с полчаса и лишь сейчас начал осознавать, какую же ошибку я совершил. Мне действительно казалось, что всё тут близко, до нашей работы рукой подать. Но "рукой-то подать" — это на машине с кондиционером, летящей по этому самому хайвэю со скоростью 60 миль в час. Пешком-то, да по солнышку будет гораздо больше. По хайвэю неслись блестящие лакированные автомобили, на которые оставалось лишь завистливо посматривать. Но делать было уже нечего. Не идти же назад, и не просить же какого-нибудь проезжающего мексиканца подвезти. Хотя было бы весьма оригинально въехать на паркинг нашей компании, сидя на багажнике велосипеда с мексиканцем за рулём. Начальник мой уж точно бы порадовался. Неожиданно раздались громкие, продолжительные сигналы автомобиля. Я оторвал глаза от тропинки и взглянул в сторону хайвэя. Ура! На обочине стоял знакомый Джип Дэвида. Я рванулся к нему, расталкивая в стороны высокие стебли сорняков. Подбежав, рванул на себя дверцу Джипа и запрыгнул в машину. Дэвид молча и вопросительно смотрел на меня, иногда переводя взгляд в сторону тропинки, вероятно ожидая, что откуда-то из-за густой травы появится Питер.

— Поехали! — сказал я, пристёгиваясь. — Питера сегодня точно не будет.

Джип тронулся, влился в поток машин и покатил в сторону нашего X–Com(a). Я быстренько изложил Дэвиду историю про Питера, хотя истории было тут немного. Всего-то полтора квартала, да полсотни слов — эдакого насыщенного диалога с полицейским. Дэвид выслушал и произнёс тихо и грустно, хотя и без должного сочувствия:

— Бедный Йорик!

— Ну, а ты почему здесь? — пришла моя очередь задавать вопросы. — Почему не на работе? Почему не трудишься на благо нашего родного X–Com(a) и нашего начальника в частности?

— На прослушивании был, с ребятами встречался из одного ансамбля, — серьёзно ответил Дэвид.

— Какого ансамбля? — спросил я.

— Тебе название всё равно ничего не скажет, — отрезал Дэвид. — Но если что-нибудь получится, то я тебе непременно сообщу.

Ещё через пять минут мы съехали с знакомого хайвэя, потолкались по городским улицам и подъехали к знакомому въезду на паркинг. Шлагбаум приветливо поднялся, давая возможность ехать дальше. Какая-то чудная автоматика в нашем X–Com(e). Открывается всем, кто ни подъедет. Какого чёрта этот шлагбаум вообще нужен? Впрочем, это вопрос к креативному менеджменту, типа нашего начальника. В здание наше мы тоже прошли мимо секьюрити, так и не показав свои пропуска. Впрочем, нас он и так знал в лицо. Потом поднялись на второй этаж. У входа в наше крыло карточку всё же пришлось приложить. Дверь без этого не открывалась. Вошли внутрь, пошли по знакомому коридору. Неожиданно навстречу попался наш инвалид. Тот самый, которому я нахамил в ресторане. Я хотел незаметно проскочить мимо, спрятавшись за Дэвидом, но он заметил меня. Остановился рядом и радостно и громко спросил:

— А ты что тут делаешь?

Вопрос меня слегка обескуражил.

— Как ‒ что? — удивился я — До конца дня ещё вроде часа два …

— Так ты же здесь больше не работаешь! — победно заключил инвалид.

— Не понял! — ответил я. — С чего это ты взял? Час назад с тобой вроде в ресторане сидели.

— Вот то-то и оно, — продолжил он. — Час назад работал, а сейчас уже нет! Или ты мне не веришь?

— Не верю!

— Что ж, придётся показать, — всё так же радостно сообщил инвалид и поманил нас с Дэвидом в свою комнату.

Мы вошли в его замечательный светлый кабинет с окном и остановились у компьютера за спиной инвалида. Он вбил свой пароль, открыл Outlook с письмами.

Почти все строчки были серыми, что означало, что с содержимым писем он уже ознакомился.