Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Самое главное, что осталось неизменным, это сам статус геополитики как концептуальной основы глобальной американской стратегии. Этот феномен глубоко укоренен в психологии руководства Государственного департамента США, которое не признает ценности дипломатических методов. Для любого из руководителей американского внешнеполитического ведомства дипломатия воспринимается как синоним слабости. Расхожим в Госдепе является и мнение о том, что только слабые апеллируют к защите международного права. Большинство американских «дипломатов» вообще не обладают необходимыми профессиональными навыками. Это признают и сами американцы, как, например, ветеран Госдепа Ч. Фримен, отмечающий, что «внешней политикой по большей части занимаются тщеславные дилетанты — наивные идеологи, проводники интересов крупного капитала, силовики, ищущие легкой и хорошо оплачиваемой работы, политические пиарщики и случайные ученые»[50].

Вместе с тем для современной геополитики характерен ряд отличительных черт, привнесенных эпохой холодной войны и событиями последующих лет. В первую очередь значительно расширился арсенал геополитических методов. Классическая геополитика мыслилась с точки зрения возможности или, по крайней мере, угрозы применения военной силы. Напротив, в наши дни разработан гибкий инструментарий, который получил собирательное название теории «мягкой силы». Термин предложил в 1990 г. американский политолог Дж. Най (р. 1937), охарактеризовав его как совокупность способов влияния при помощи вовлечения в сотрудничество. «“Мягкая сила”, - пишет Най, — основывается на способности менять предпочтения других»[51]. Другими словами, речь идет о воздействии на то, каким образом партнер определяет свои национальные интересы и формулирует соответствующие задачи. Фактически ему задают систему координат на уровне ценностей, в том числе внешнеполитических, и иных факторов, что и гарантирует получение желаемого результата. Американский исследователь первоначально выделял три типа ресурсов «мягкой силы» — культуру, политические ценности и внешнюю по-литику[52]. В настоящее время этот список значительно расширился. Западные стратеги быстро осознали, что в роли инструмента «мягкой силы» могут выступать экономическое влияние, информационно-пропагандистские методики и даже конфессиональная политика.

При этом не стоит обманываться насчет самого термина «мягкая сила», так как последствия ее применения могут оказаться не менее катастрофическими, чем результаты задействования «жестких» инструментов вроде военной интервенции.

Одним из ключевых инструментов современной геополитики является экономическое влияние. В настоящее время роль экономической составляющей в геополитической стратегии возросла настолько, что дала жизнь новому термину «геоэкономика». Экономические средства геополитики примечательны тем, что сочетают в себе элементы «мягкой» и «жесткой» силы. Так, в качестве действенного геополитического инструмента Вашингтон использует экономическое закабаление слаборазвитых стран, навязывая им «помощь» по линии международных финансовых институтов — МВФ и Всемирного банка. В 1990-е гг. особенно агрессивно продвигалась практика «вашингтонского консенсуса» — стандартного набора требований к макроэкономической политике государства-реципиента, что приводило к тяжелейшим последствиям, во многих случаях заканчиваясь установлением неформального протектората со стороны МВФ. В настоящее время эта практика переживает свое второе рождение на Украине.

Если в случае «вашингтонского консенсуса» очевидно грубое навязывание условий слабой стороне, то для развитых стран Белый дом избрал стратегию установления «всеобъемлющих» форм экономического сотрудничества, наиболее амбициозными из которых являются Трансатлантическое торговоинвестиционное (ТТИП) и Транстихоокеанское партнерство (ТТП). Теоретически эти соглашения способны принести значительные экономические дивиденды как США, так и их заокеанским партнерам. Однако в реальности речь идет не о безобидных зонах свободной торговли, а о полноценном подчинении центров экономической силы в Европе и Азии интересам Соединенных Штатов, по сути создании инструментов по сдерживанию России и Китая, которые оставались бы «за бортом». Администрация Д. Трампа в русле своей философии «Америка прежде всего» отказалась от участия в обоих проектах, что создало «окно возможности» для Китая, который в ноябре 2019 г. добился заключения соглашения о Всестороннем региональном экономическом партнерстве (ВРЭП) со своим участием и опорой на АСЕАН, а также парафировал Инвестиционное соглашение с Евросоюзом. Смена администрации в результате выборов 2020 года создала условия для возобновления трансатлантического партнерства, включая подключение ЕС к линии Вашингтона на торговоэкономическое и технологическое сдерживание Китая.