Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Второе направление имперской внешней политики республиканской администрации Дж. Буша-мл. апеллировало к необходимости защиты демократии не только внутри США, но и за пределами «свободного мира». Как показал опыт Афганистана и Ирака, реализация имперской стратегии распространения демократии на недружественные режимы стран мировой периферии предполагала приход к власти зависимых от США местных политических элит, сохраняющих власть в стране главным образом благодаря своей лояльности могущественному патрону. В странах, подвергшихся демократизации, нередко создавалась парадоксальная ситуация, когда проамериканские «легитимные» режимы держались лишь на штыках американских солдат. Показателен пример Афганистана, где местные администрации считались «дневными», тогда как с заходом солнца и прекращением активных действий западных войск власть в свои руки брали противостоявшие им подпольные формирования талибов и других воюющих группировок.

Издержки, связанные с необходимостью поддерживать такие клонированные режимы, оказались тяжелым бременем для США. Формирование под эгидой США глобальной антитеррористической коалиции после терактов 11 сентября, совместные операции коалиционных сил в Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии выявили стремление Америки придерживаться стратегии разделения бремени расходов на «демократизаторские миссии» со своими союзниками и партнерами.

Провозгласив себя победительницей в холодной войне в 1991 году, «американская империя» к началу XXI века несколько сменила свое амплуа, сделав акцент на борьбе с угрозами цивилизации и несении «общечеловеческих ценностей» по всему миру. Впрочем, такой маневр (во многом имиджевый) лишь отчасти помог Вашингтону упрочить свою гегемонию. Стало ясно, что Америка начала терять свои позиции. Мощным импульсом к этому послужил разразившийся в 2008 году мировой финансовый кризис, который заставил задуматься о необходимости оптимизировать нарастающие издержки военного присутствия США на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Все более явным становилось и недовольство международного сообщества, желающего видеть в лице США защитника норм международного порядка, а не их агрессивного нарушителя, а также появление государств, заявляющих о своем праве на лидерство.

В итоге имперская система правления оказалась слишком дорогостоящей как для США, так и для всего остального мира, что побудило пришедшую на смену республиканцам демократическую администрацию Б. Обамы обратиться к более мягким формам господства, включая «лидерство из-за спины» (leading from behind)[56]. Встал вопрос об альтернативном видении глобальной стратегии США с упором на воссоздание внутренних основ американской мощи и конкурентоспособности страны, подорванных глобализацией и инерционной политикой элит, и демилитаризации самого понятия национальной безопасности, которое все больше расходилось с реальными интересами и нуждами рядовых американцев. Дань подобной риторике отдал сам З. Бжезинский, который пишет о «глобальном политическом пробуждении», ключевая характеристика которого заключается во «всеобщей устремленности к обретению человеческого достоинства»[57]. В свою очередь, геополитика «глобального пробуждения» должна с пониманием относиться к тому, что мировое развитие в наши дни стало «антиимперским, политически антизападным и эмоционально все более антиамериканским»[58].

С точки зрения развития американской стратегии период администрации Б. Обамы носил характер «передышки» после сокрушительного провала неоконсервативного проекта «Нового американского столетия» при Дж. Буше-мл. В экспертной среде Америки заговорили о «постамериканском мире», «имперском перенапряжении сил» и даже «провале американской миссии».

Поэтому при Б. Обаме элиты, пытаясь оправиться от осознания ограниченности ресурсов США, сформулировали видение американской миссии, адаптированное к новой глобальной среде и при этом укладывавшееся в русло традиционной послевоенной внешнеполитической философии и позиции о незаменимости лидерства Америки. Правда, отстаивать все эти постулаты становилось все труднее. Уже в последние годы администрации Обамы Китай догнал США по размеру ВВП по паритету покупательной способности (ППС). Если взять ту же методику подсчета и различия в структурах военных бюджетов двух стран, то Китай сравнялся и по закупкам вооружений. И это не говоря о том, что украинский кризис 2014 года и операция в Сирии показали, что Россия вполне достигает своих целей эффективной модернизации вооруженных сил при размерах военного бюджета в одну десятую от совокупного показателя всех стран — членов НАТО.