Америка – разлучница

— Да что ты, родная. Животик у тебя уже вон какой большой. Тебе трудно, а мне не в тягость, я рада даже — сказала Марина Семёновна, и одев на Наташу тапочки, повела её на кухню. Там Наташа почувствовала себя как дома. Привычные чашки и ложки, чайник, всё тот-же, красный. Давид подарил маме на восьмое марта, с первой зарплаты. А вот его любимая кружка, с изображением американского мультяшного героя. Тяжело опустившись на диван, она вопросительно посмотрела на маму Давида. Сдала она очень. Такая статная, красивая женщина, после того, как Давид предал их и страну, в которой он родился и рос, Марина Семёновна сразу ссохлась и постарела. Ведь всего лишь шестьдесят. Ещё жить и жить, а она как-то потускнела. У Наташи сжалось сердце, неспокойно стало на душе. Она смотрела в глаза Давида, и мысленно проклинала его, зная, что он сейчас её чувствует. Пусть знает, что всем плохо, оттого что он уехал.

— Где Олег Ефимович? Отдыхает? — спросила Наташа.

— Да, красота моя, спит. Протёртыми овощами покормила, обезболивающее дала, теперь у нас с часок есть — ответила Марина Семёновна.

— Расскажите мне, как всё получилось. И если можно, там вещички мои в коридоре, нужно их в квартиру занести. Давайте-ка я поживу в комнате Давида, думаю всем лучше будет. Саша приедет, по хозяйству поможет. Осень тёплая стоит, может стоит на дачу временно переехать всем вместе. Олегу Ефимовичу там лучше может будет?

— Конечно, конечно. Как скажешь, Наташенька. Лишь бы ты рядом была, нужна нам очень, особенно сейчас — начала суетиться она, и побежала за вещами. Наташа взяла трубку телефона, и позвонила маме. Она взяла трубку.

— Мамуль, я у Олега Ефимовича сейчас, на квартире, — сказала она, и выслушав целую лекцию о своей безответственности, продолжила, — Ты можешь мне принести пожалуйста халат тёплый, и мои витамины? И не кричи, ты ничего не изменишь — закончила она и положила трубку. Злясь на маму, которая ровным счётом никого и ничего вокруг себя не видела, за исключением Наташиного живота, как символа будущей внучки, она решила немножко походить, чтобы размять ноги. Квартира была огромная, и она вышла на лоджию, подышать свежим воздухом. Двор её детства продолжал жить своей вольной жизнью, и даже любимое футбольное поле было сохранено жильцами ближайших домов. Наташа счастлива была, что, хотя бы один кусочек земли был не тронут «перестройкой». Не стояли разноцветные ларьки, и никто не продавал импортные пёстрые шмотки разных стран производства. Огромное пространство «советского» детства. У неё защипало в глазах, и не сдерживаясь, она заплакала. От тоски по Давиду, по юности, и от боли по предстоящей утери. Но недолго. Нельзя раскисать, нужно быть сильной. И думать не только о себе, но и о дочке, которая ни в чём не виновата, и сейчас тоже тревожиться у неё в животе. О том, что будет девочка, она знала давно. УЗИ однозначно сказало — да, девчонка.

За ней на лоджию пришла мама. Конечно, как бы она стерпела. Тут же прибежала, чтобы пожурить дочку, что уже холодно, а она вышла без кофты, и т.д. Наташа улыбнулась, обняла её и вошла снова в квартиру. Они услышали еле слышный стон, и поспешили в комнату, где отдыхал Олег Ефимович.

— О, кто к нам приехал, наконец то — сказал он. Наташа встала у порога комнаты как вкопанная. Министр здравоохранения Астраханской области, который был всегда ярким примером для всех медиков города, ставший символом мужества и стати, сейчас больше напоминал жёлтый осенний листок. «Поджелудочная» — подумала Наташа, и не подавая виду, как ей больно на него смотреть, широко улыбнулась.

— Олег Ефимович, родной мой. А чего это мы тут разлеглись, да ещё днём? А как же медики вами брошенные? Всё? Можно всем в запой уходить, да в пляс? — с улыбкой на губах произнесла Наташа и пройдя по комнате, крепко обняла его, поцеловав в щёку.

— Ты ж моя красота родная. Я теперь не указ Наташенька. Они меня приковали к кровати своими противными таблетками и уколами, и мстят мне, за все двадцать лет моего правления, очень уставши от характера не очень приятного.

— А вы не слушайте никого, и давайте поправляться. Марине Семёновне вон сказала, может на дачу рванём? Там свежий воздух, на яблоках зимних поправка здоровья быстрей пойдёт?

— Отличная идея. А ты сможешь? Месяц то какой?

— Мне ещё до родов два месяца ходить. Так что всё хорошо. Мне свежий воздух не повредит, да и у меня вон сколько медиков в родне и друзьях. Не дадут пропасть. А я вам свитер сяду вязать, на зиму. Я теперь умею, клянусь. Сашка нам сарай достроит, и будет хозяйничать там, помогая. Решено?

— Решено, собираемся — сказал Олег Ефимович и поморщился.

— Сколько трамала уже кушаете? — спросила Наташа.

— Пока 250 мл шесть раз в день. Но болит, девочка моя, болит — ответил он.

— Может тогда на 500 мл закажем пару коробочек, да поедем?

— Как скажешь, родная. Я теперь в твоих руках. Ты врач, настоящий. И я тебе доверяю.