Америка – разлучница

На кладбище всё было очень медленно, с долгими речами, и оплакиванием. Когда всё закончилось, поехали поминать в кафе. Вот тут конечно русская душа и развернулась. Наташа к этому времени уже не чуяла под собой ног, и с трудом терпела церемонию. Марина Семёновна, уже практически в «отключке», изо всех сил старалась взять себя в руки, но это было бесполезно. Ну а когда министерские чины, главные врачи, и друзья покойного начали говорить об Олеге Ефимовиче хвалебные «оды», тут её совсем повело…Саша не выдержал, налил водки пол стакана, и по старой привычке, быстренько привёл её в чувства. Как когда-то проделал это с Наташей, когда ей совсем было худо, после эмиграции Давида. Когда Марину Семёновну «вырубило» на втором стакане, он взял её на руки, и вместе с тестем быстренько определили в машину, чтобы поспала.

После поминок, все направились домой. Вот только кто-то поехал туда, а у Наташи с Сашей дом то далеко, поэтому решено было несколько дней побыть с мамой Давида, чтобы она руки на себя не наложила. Судя по состоянию, она это сделать могла…Приехав на квартиру, решено было хоть немного поспать. Марина Семёновна лежала в алкогольном опьянении на диване, а Саша и мама с папой легли отдыхать у них в квартире, после таких тяжёлых дней, это крайне необходимо было сделать. Наташа осталась одна, и она, устало вытянув ноги, налила чаю, и достала письмо Давида. Развернув листки, она глубоко вздохнула. Старая рана «кровила», и заживать не собиралась. Как только пошёл ровный почерк Давида, у Наташи сразу на душе стало тяжело. Прочитав письмо, она не пожалела, что открыла его. Внизу текста, он прислал свою электронную почту. Наташа думала всего несколько секунд, и побежала в комнату Олега Ефимовича, где на его письменном столе стоял японский ноутбук. Она уже пользовалась им, и знала, как обращаться. Быстро открыв его, набрала электронное письмо Давиду:

«Привет! Срочно перезвони домой. Жду твоего звонка два дня. Потом уеду к себе. Наташа».

Отправив письмо, и убедившись, что оно ушло, Наташа взялась за свитер. Непонятно как, а главное зачем, но она взяла вязание с собой, несмотря на суматоху последних дней. Олег Ефимович очень хотел поносить зимой обновку, и всячески уговаривал её доделать работу. Она любовно провела рукой по столбикам вязания, и уткнувшись носом в шерсть, заплакала. Добрый, отзывчивый, настоящий мужчина, и зачем-то так рано ушёл. Всю свою жизнь он отдал медицине, а она его взяла, и жестоко предала. Столько сделано было, такие лекарства изобретены, хирурги — гении оперировали, а спасти не смогли. Почему? Никто и никогда на это не ответит, потому что ответа на этот вопрос, попросту не существует.

«Лицевая, изнаночная, кромочная, двойная» — считала про себя Наташа и одновременно прислушивалась к тишине квартиры. В соседней комнате спала пьяным, неспокойным сном Марина Семёновна. «Осталась одна совсем. Ни сына, ни мужа. Родни никакой нет, только тишина квартиры. Нужно оставаться с ней, или забрать с собой на квартиру. Дочку рожу, будем с ней нянькаться, может как-то всё потихоньку и наладиться» — думала Наташа и продолжала считать петли. Из соседней комнаты послышался стон. Она встала, пошла проведать. И не зазря. Белая простыня, на которой лежала Марина Семёновна, была полностью залита кровью. Капало на пол, и там уже образовалась огромная лужа. Нужно было вызывать скорую, срочно. Наташа позвонила матери на квартиру и вызвала Сашу. А потом позвонила уже на очень знакомый телефон. Диспетчер вздохнул в трубку, и сказал, что через тридцать минут бригада будет на месте.

Родня снова заполонила стены квартиры. Бегали, собирали документы, пытались изо всех сил разбудить Марину Семёновну. Результата никакого они от неё не дождались, и вынуждены были довериться бригаде скорой помощи. Когда она приехала, сразу поставила диагноз: " Маточное кровотечение". Объяснили перепуганным домочадцам, что такое бывает при очень большом стрессе. Нужно срочно госпитализировать, несмотря на то, что пациентка находится в алкогольном опьянении. Просто так кровотечение не остановить, и она может умереть от потери крови.

Марина Семёновна в себя так и не пришла, так что врачи вынуждены были положить ее на «мягкую» каталку, и с помощью мужчин, которые находились в квартире, вынести ее к машине. Когда бригада увезла ее, собрались на семейный совет.

— Что теперь будем делать? — спросила Екатерина Александровна, — у меня нет больше возможности без конца отпрашиваться с работы. И я считаю, что Наташа должна думать сейчас не о больных и умерших родственниках Давида, а в первую очередь думать о себе. Невозможно больше закрывать глаза на то, что слишком много за последнее время всего произошло, и по своей сути, это случилось не с нашей семьёй. Я понимаю, как это сейчас плохо звучит. Но может мне всё-таки кто ни будь мне объяснит, почему мы должны без конца жить жизнью этих людей?