Америка (Reload Game)

Adventurer <иконка Adventurer>

Быстрый слабовооруженный юнит.

Движение: три клетки, независимо от типа местности.

Обзор: две клетки, независимо от типа местности.

Особые свойства: единственный юнит, способный видеть стратегические ресурсы индустриальной эпохи (уголь, нефть, каучук, алюминий, уран) на нейтральной и вражеской территории

Григорий Алексеевич Ветлугин, 28 лет, член-корреспондент Русского Императорского Географического общества.

18

Общеизвестно, что Архимед открыл свой Закон, погрузившись в ванну, а Лобачевский свою неевклидову геометрию — когда клеил дома обои. Так вот, последнее — неверно: на самом-то деле эти нежданно пересекающиеся как-бы-параллельные прямые и так и остающиеся при своих как-бы-сходящиеся лучи пришли мэтру в голову, когда тот блуждал по питерским улицам-переулкам ошую от Невского, тщетно пытаясь выйти к намеченной цели. Любопытно, что одесную от того же Невского геометрия, похоже, остается вполне традиционной… Впрочем, когда он поделился этой гипотезой с Петей Штакельбергом, питерским своим товарищем по предыдущей, Алтайской, экспедиции, тот немедля отыграл:

— Да ладно! У вас там в Первопрестольной, на ваших Семи холмах, вообще какой-то Третий Риман творится! Ничего никогда не найти, даже с планом на бумажке.

— Ну так мы и вида не строим, будто у нас всё такое честно-прозрачно-линейное!

Он и в самом деле недолюбливал Питер — при том, что некогда пережил с этим городом бурный юношеский роман. Холодная многоопытная красавица, из мимолетного интереса одарившая тебя вниманием — и бесценным экспириенсом; она, кстати, что бы там о ней не болтали, совершенно неспособна на измену — не надо только самочинно вписывать карандашиком новые пункты в контракт о временном совместном просыпании в одной постели. …Город и вправду был исполнен всех мыслимых достоинств, кроме одного-единственного: он не был Убежищем для путника, да и никогда для того не предназначался. Дело тут, похоже, чисто в ландшафте — в Студеной Реке, пронизывающей своими рукавами каждую клеточку Города и безмолвно вымывающей из него тепло, будто кальций из костей… О да, разумеется, всё это крайне субъективно! Но никуда не денешься — все люди делятся на «питерских» и «москвичей» (вне зависимости от места своего рождения и проживания), в точности как на поклонников Бетховена и Моцарта, собачников и кошатников, преферансистов и игроков в покер.

Кстати, человек, поджидающий его сейчас в штаб-квартире Географического общества в Демидовом переулке, ошую от Невского, и был как раз таким «москвичом» из коренных питерцев. Оттого-то, видать, он и принимаем повсеместно всеми как свой — хоть столичными сановниками из сфер, хоть военными из «Топографической службы», хоть университетской публикой; равно как экспедиционными казаками, кержаками по таежным заимкам, золотоискателями из беглых и золотопромышленниками с темным прошлым — чему он сам неоднократно бывал свидетелем.

— Здравствуйте, Гриша! Душевно рад вас видеть. Живым.

— А уж я-то как рад, Максим Максимович — и не пересказать!

Обнялись, не слишком даже церемонно.

— Что, прямо с поезда?

— Почти. Не удержался вот — заглянул по дороге в Зоомузей. Был принят на высшем уровне, самим Федор Федорычем!

— А-а, это насчет той вашей подземной мыши?

— Полёвка, Максим Максимович, не мышь, а именно полёвка — это всё ж таки совсем другое семейство!.. А так да: чисто подземная зверушка — на поверхность практически не выходит, с хорошими адаптациями под рытье. Живет на альпийских лугах, ниже субальпики, похоже, не спускается вовсе. А уж чего стоило ее добыть…

— Ну и — новый для науки вид?

— Подымай выше: новый род! Новый монотипический род млекопитающего, в Европе!.. ну, почти в Европе — как вам такое?

— И зоомузейские, стало быть, подтверждают?..

— Так точно. Всё таки одно дело предположения скромного полевого натуралиста Гриши Ветлугина, и совсем другое — заключение ведущего нашего териолога Федора Федоровича Брандта. Как говорится, «почувствуйте разницу»!

— Описание сами будете готовить?

— Зачем? Все материалы передал Зоомузею, Брандт и опишет, без лишней суеты, когда закончит обработку сибирских сборов Миддендорфа. Он, кстати, и название для рода уже придумал — «прометеева полевка», Prometheomys: ну, Кавказ ведь, эндемик тамошних высокогорий…

— А вид, надо полагать, назовут Prometheomys vetlugini,в соответствии с доброй традицией? — рассмеялся Максим Максимович.