Американец

— Во всяком случае, — сказал он, — вы открыли мне глаза, дав понять, что ваша семья и ваши друзья будут воротить от меня нос. Я никогда не задумывался, по каким причинам люди позволяют себе воротить нос, посему сразу мне этот вопрос не решить. Пока я не могу сказать, что дает им такое право. А я, если угодно, просто полагаю, что я ничем не хуже самых лучших. Кто эти лучшие, я не берусь сказать. Об этом я тоже никогда не задумывался. По правде говоря, я всегда был о себе довольно высокого мнения, что для человека преуспевшего вполне естественно. Допускаю — мною руководило тщеславие. Но с чем я решительно не соглашусь, так это с тем, что я недостаточно хорош — чем-то хуже других. Я бы не стал рассуждать на эту тему, но не забывайте — вы первый начали. Мне и в голову не могло прийти, что я должен перед кем-то оправдываться или защищаться. Однако, если ваши родные этого потребуют, я готов и в обиду себя не дам.

— Вы же только что сказали, что готовы отнестись к моим родным со всем почтением.

— Да, черт возьми! — воскликнул Ньюмен. — Я буду вежлив!

— И прекрасно! — обрадовался Беллегард. — Значит, разговор состоится и обещает быть крайне интересным! Простите, что я говорю об этом с таким хладнокровием, но по некоторым причинам я выступлю в роли зрителя — зрителя на захватывающем спектакле! При всем том я на вашей стороне и, насколько мне удастся, постараюсь быть не только зрителем, но и действующим лицом. Я в вас верю. Вы замечательный человек. Я — за вас. Доказательством служит тот факт, что вы оценили мою сестру, большего мне и не требуется. В конце концов, все мужчины равны, особенно обладающие хорошим вкусом.

— Как вы думаете, — спросил через некоторое время Ньюмен, — мадам де Сентре тверда в своем решении не выходить замуж?

— Мне так кажется. Но вас это не должно останавливать — ваше дело заставить ее изменить решение.

— Боюсь, это будет трудно, — серьезно проговорил Ньюмен.

— Да, едва ли легко. Вообще говоря, я не знаю, зачем вдове снова выходить замуж. Она уже обладает всеми преимуществами, которые дает женщине брак, — свободой и уважением — и избавлена от всех его отрицательных сторон. Зачем ей снова совать голову в петлю? Обычно побудительным мотивом для повторного брака служит тщеславие. Если мужчина может предложить вдове высокое положение, сделать ее княгиней или женой посла, — возможно, она сочтет это достаточной компенсацией.

— И в этом смысле мадам де Сентре тщеславна?

— Кто знает? — выразительно пожал плечами Беллегард. — Не могу взять на себя смелость ничего утверждать. Думается, она не осталась бы равнодушной к перспективе сделаться женой великого человека. Однако, как бы она ни поступила, она, полагаю, прежде всего поступит improbable. [75]Не будьте слишком уверены в себе, но и не сомневайтесь чрезмерно. Залог вашего успеха — оказаться в ее глазах человеком неординарным, непохожим на других, необычным. Не старайтесь прикидываться не тем, кто вы есть, главное — будьте самим собой. Что-то из этого да получится. Безумно интересно что.

— Очень обязан вам за совет, — сказал Ньюмен. — И рад, — добавил он с улыбкой, — что доставлю вам такое удовольствие.

— Мало сказать, просто удовольствие, — ответил Беллегард, — захватывающее, воодушевляющее! Я смотрю на это со своей точки зрения, а вы — со своей. Да здравствуют перемены! Еще вчера я зевал от скуки, так что чуть не свернул челюсть, и заявлял, что ничто не ново под луной! Но то, что вы явитесь в качестве претендента на руку моей сестры, — новость из новостей! Пусть кто-нибудь мне возразит! Давайте так и решим, друг мой! Неважно, хорошо это или плохо, это что-то новое! — и сраженный столь неожиданными новостями, Валентин де Беллегард рухнул в глубокое кресло перед камином и, не переставая улыбаться, устремил взор в пылающий огонь, словно читал там будущее. Через некоторое время он поднял глаза.

— Вперед, дорогой мой! Желаю вам удачи! — сказал он. — Какая жалость, что вы не способны понять меня и вряд ли отдаете себе отчет в том, на что я сейчас иду.

— Ах, — засмеялся Ньюмен, — смотрите только не идите ни на что опрометчивое. Лучше предоставьте меня самому себе или откажитесь от меня раз и навсегда. Не хочу возлагать груз на вашу совесть.

Беллегард поднялся; он явно был взволнован, глаза его, и без того всегда блестящие, загорелись еще ярче.

— Вам никогда не понять этого — даже не осознать! — сказал он. — А если вы победите, и победите с моей помощью, разве станете испытывать ко мне ту благодарность, какую я заслужил? Нет, вы превосходнейший человек, но благодарности чувствовать не будете. Впрочем, какое это имеет значение! Свое удовольствие я все равно получу, — и он разразился неудержимым смехом. — Ну что вы так на меня смотрите? Вид у вас чуть ли не испуганный.

— Жаль, — ответил Ньюмен, — но я и впрямь вас не понимаю. И лишаюсь удовольствия посмеяться вместе с вами.