Американец

— О, нет, ничего… Откуда мы можем начать?

Обыск в квартире продолжался более трех часов. Помаред и его заместитель заглянули во все самые тайные уголки. Старший инспектор перелистал и прощупал даже коллекционные книги.

— Здесь столько фальшивых переплетов, — сказал он озабоченно.

Сальваняк был менее аккуратен. Франсис был вынужден несколько раз напоминать ему, чтобы он бережнее обращался с мебелью, поскольку вся мебель антиквариат, ценная и хрупкая. Казалось, сыщик, взбешенный тем, что он ничего не обнаружил, отыгрывался на дорогой мебели.

Помаред, взяв записную книжку с адресами и телефонам, принялся внимательно, слово за словом, изучать ее. Никогда нельзя упускать из внимания любую пометку в записной книжке…

— У вас есть собственность в Солоне, если я правильно понял?

— Охотничий домик…

Произнеся этот светский термин, он сделал паузу, затем, скосив глаза, уточнил с прозрачным намеком:

— Я принимаю так некоторых депутатов и моих друзей-министров… Там сейчас живет только егерь и его семья. Если вы пожелаете, то на открытие сезона…

К счастью, в этом проклятом блокноте не был указан адрес Медана. Может, этот артист и не слышал о нем. Лангуст уже представил самый худший вариант…

— Спасибо, — ответил Помаред, наклонив голову. — Я не охотник… Но если в окрестностях вашего имения прекрасные пейзажи для рисования, то я бы подумал…

В конце концов, он ничего не нашел. Он ожидал этого. Не так-то просто застать врасплох такого старого лиса, как Суберта! Он вынул из кармана чистый бланк повестки, написал дату и время и протянул ее Франсису.

— Потрудитесь зайти к нам подписать протокол. Сегодня после обеда к пяти часам… Вас это устроит?

Лангуст все больше и больше опасался этого опереточного артиста и художника, который был слишком вежливым и слишком благодушным… Конечно, он придет в уголовную полицию, но сначала он позвонит знакомому из муниципальной полиции, чтобы узнать, что же замышляется. Комиссар Релюбе многим ему обязан. Франсис неоднократно приглашал его вместе с любовницей отдохнуть в своем поместье в Сальбрисе, да в конце месяца более-менее поддерживал деньгами…

Франсис, стоя за гардинами, наблюдал за отъездом полицейских, черная машина которых ждала их па перекрестке Раффе. Вот она поехала по бульвару. Как только они исчезла из поля зрения, он бросился к теле фону…

… Толстяк ликовал! Несколько минут назад я снова стал «дорогим Борнишем», как это бывало раньше, в лучшие времена нашей совместной работы. Может, я еще не имел права называться «настоящим» сыщиком, но с этим не заржавеет… Когда мы арестуем Американца, дело будет в шляпе.

Сегодняшний день будет решающим. Вьешен светился улыбкой, когда я заехал за ним на улицу Соссэ. Он гордо и прямо держал голову, а парадная шляпа служила отличительным признаком его более высокого положения. Из ящика своего стола он достал небольшой пистолет и несколько раз взял его наизготовку, затем заткнул его за пояс брюк под свой уже обозначившийся живот.

Крокбуа вел «ситроен» по Западному шоссе по направлению к Сен-Клу. Стрелка спидометра плясала в районе отметки сто двадцать. Мощная фигура Толстяка, сидевшего рядом с водителем, скрывала от меня дорогу. Рядом со мной сидел Ричард Бейкер, положив ноги на пулемет и пулезащитный жилет, лежавшие на полу…

Ровно в три часа двадцать четыре минуты, что было зафиксировано мной по настенным часам телефонного узла, Бог услышал мои молитвы. Цилиндр самописца начал вращаться, на бумаге появились штрихи. Я прижал наушник к уху…

Первый звонок потряс меня! Но это не было шуткой. Расшифровав записанные сигналы 8.8.7.9.2.0.0., я получил телефон префектуры полиции!

«Слушаю вас», — ответила на вызов телефонистка коммутатора.

Простые, но святые слова… Франсис Суберта попросил дать ему комиссара Релюбе, рассказал ему о визите инспектора Помареда к нему, речь шла об убийстве в Нели…

«Я ничего не понял из того, что он мне говорил! Этот шпик испортил мне все утро и мой завтрак… Я рассчитываю на твою информацию, слышишь? Мне нужно знать все об этой заварухе!»

— Хорошо, хорошо, — ответил Релюбе. — Не волнуйтесь. Сегодня вечером я позвоню вам.

Цилиндр остановился, затем снова стал вращаться. Я смотрел на него с пересохшим от волнения горлом. Перо самописца отмечало штрихи. В наушнике раздались два гудка. Штрихи я быстро перевел в цифры. Получилось две единицы, то есть II… Это был междугородный код! Сейчас я узнаю вызываемый номер телефона, потому что все междугородные коды были внесены в специальный список. Как, впрочем, и международные. Увы, придет день, и автоматические системы вытеснят ручные операции на этих двух важных направлениях. Пропадет ценный источник информации, если не придумают что-нибудь новое. Это похоже на то, если заменить консьержек на переговорное устройство… Что тогда можно узнать в случае необходимости? Так что технический прогресс иногда мешает работе сыщика…

«Междугородная, седьмая, слушаю вас!»

— Пожалуйста, номер 83 в Медане!