Американец. Путь на Север

Гольдберг судорожно дернул кадыком и беззвучно прошептал какое-то ругательство.

– Но я тебе и в этом помогу, Ян! – торжествующе осклабился Рабинович. – Есть у меня одна ниточка наверх. К личным друзьям самого императора. Вернее, двух императоров – и нынешнего, и прошлого.

Поняв, что сумел убедить Рабиновича, Ян разлил остатки водки из графинчика и предложил тост:

– Ну, за успех нашего нового дела, партнер!

– За успех!

Одесса, 4 (16) мая 1897 года, воскресенье, утро

– Юрий Анатольевич, к вам Ольга Алексеевна с визитом! И с ней молодой человек! Ожидают в каминном зале! – чинно доложила мне фрау Марта. Все же, что ни говори, а порода есть порода! Вот сколько уж поколений живут в Люстдорфе немцы-колонисты? А все равно привычку к порядку и чистоте из них не выколотишь. И самоуважение. Ведь вроде бы социальные роли ясны: я – из господ, она – прислуга, а вот, поди ж ты, так и хочется каждый раз метнуться исполнять то, что она говорит. Впрочем, мы тоже не лыком шиты! Кое-чему и я выучился!

– Спасибо, фрау Марта! Подайте гостям чаю, пожалуйста, и скажите, что я выйду минут через десять-пятнадцать, как только приведу себя в порядок.

Да, именно так. В этом времени, как мне успели объяснить, во всех приличных домах Российской империи было немыслимо выйти к гостям небритым. Да и одежду тоже стоило подобрать поприличнее. Зато заставить их ждать, хоть четверть часа, а хоть бы и час, вполне соответствовало нормам. Только лишь выстави питье и закуски в соответствии с полом ожидающего, его возрастом, рангом и временем ожидания.

Я, впрочем, был уже и выбрит, и одет. Но хотелось подвести итоги расчетам, которые я проводил. Увы, итоги печальные. Та самая «презентационная» технология аспирина окончательно накрывалась медным тазом. Производительность уж больно низкая выходила. Да и на окупаемость она выходила при ценах на электричество не выше трех копеек за киловатт. А такую цену можно было получить только от собственной мини-ГЭС, сидя где-нибудь в карельской тайге. Ну и кому, спрашивается, мне там презентации делать? Медведям да белкам?

А в городах крупных, где и обитала моя «целевая аудитория», электричество стоило много дороже. В Одессе, к примеру. Нынче его продавали по двадцать семь копеек.

Поначалу я сильно удивлялся тому, что Николай Иванович начал водить ко мне множество гостей. Не так я представлял себе подготовку агента к освободительной борьбе, совершенно не так. А тут на тебе – кого ко мне только не водили! Инженеры, газетчики, литераторы, университетские профессора, театральные режиссеры и певцы, инженеры и заводчики. Впрочем, через некоторое время я осознал и причину. Свою деятельность Николай Иванович и его начальство легализовали через «Общество содействия прогрессу и гуманности», созданное в Новороссии еще во времена правления моего знаменитого однофамильца.

Собственно, именно щедрости одного из попечителей этого Общества я был обязан роскошным условиям, в которых оправлялся от ран. Сам господин профессор как раз отбыл в Европу на годичную заграничную стажировку[59], но не отказал в любезности предоставить свою квартиру для обихаживания раненого героя. Да какую квартиру. Десять комнат, водяное отопление, горячая и холодная вода. Канализация! Даже электричество было! И место козырное – на углу Дерибасовской и Преображенской, доходный дом генеральши Синицыной! Кто такая эта генеральша Синицына, я понятия не имел, но помнил, что Дерибасовская – это самый центр Одессы. Да и Преображенская вроде тоже…[60]

Мало этого, он был столь любезен, что взял на себя оплату услуг врача и на все время, необходимое для моего выздоровления, не только продолжал платить жалованье экономке, фрау Марте, но и велел кормить-поить из оставленных им средств, ни в чем не отказывая.

Как безо всякого смущения рассказал мне Николай Иванович, иного способа обеспечить мне столь же роскошные условия для выздоровления не существовало. Бюджет его конторы как максимум обеспечил бы мне койку в военном госпитале, в палатах для нижних чинов.