Американская ария князя Игоря

— Концерт начинается, — обрадовался Вадик. — Слава богу! А то надоели мне уже эти уроки русского языка.

— Американского, — поправил Игорь.

— Я это и имел в виду, — сказал Вадик.

Игорь махнул рукой в знак того, что он готов еще поспорить, но умолкает из уважения к высокому искусству.

На сцене между тем появились два человека — задумчивого вида худенькие негры в джинсах и рубашках-ковбойках. Один из музыкантов был в черных очках и с саксофоном, другой держал в руках жестянку cowbell — «коровий колокольчик» — и палочку, чтобы ударять по этому инструменту.

Саксофонист начал что-то увлеченно рассказывать. Игорь его внимательно слушал, одновременно ковыряя свой бургер и кольца кальмаров в кляре.

— Что он говорит? — шепотом спросил Сергей Вадика.

— Они типа как экспериментальный джаз играют, — перевел Вадик. — Надеются, что их оригинальная манера исполнения найдет свой путь к сердцам слушателей. Потому что они новаторы и…

— И элеваторы, — закончил за него Сергей. — Понял, спасибо. Я тогда доем пока…

Доесть и Сергей, и Игорь успели без всяких проблем, потому что, когда негр с саксофоном закончил говорить, в дело вступил негр с колокольчиком. Он говорил очень зажигательно, при этом еще и бурно жестикулируя, так что периодически задевал палочкой об инструмент и тот отзывался глухим жестяным звуком.

— Не понял, — снова спросил Сергей Вадика, — он что, уже играть начал?

— Да нет, — досадливо сказал Вадик, — тоже рассказывает, какие они новаторы и как им надоело играть традиционный джаз. Кстати, я их ни разу не слышал, здесь обычно просто хороший джаз. Без всяких новаций.

— Ну, может, эти залепят что-нибудь эдакое, — благожелательно сказал Игорь, который в сытом состоянии был готов слушать что угодно, даже коровий колокольчик.

Наконец второй негр закончил говорить, музыканты поклонились и… ушли со сцены.

— Вот те на, — удивился Игорь. — А чего с инструментами выходили-то?

На сцену между тем вышел еще один негр в джинсах, ковбойке и в шляпе, который сел за рояль, откинул крышку и взял одну пронзительную ноту. После чего застыл.

— Нота ля третьей октавы им была исполнена с должным блеском, — тихонько прокомментировал Игорь. — Интересно, дойдет ли дело сегодня до остальных нот.

Шляпный пианист взял ноту ми и снова застыл.

— Плохо дело, — сказал Игорь. — Такими темпами до второй октавы он не скоро доберется.

Пианист поднял обе руки и взял какой-то мощный аккорд в районе контроктавы.

— Вот это дело, — обрадовался Игорь, — наконец-то пошел реальный музон.

Но на этом аккорде пианист снова застыл, причем надолго.

Когда аккорд почти утих, на сцену поднялся парень с коровьим колокольчиком и начал на нем выстукивать какой-то простенький ритм: «Там, та-та-та там, там, та-та-та там…»

— Камон эврибади! — хулигански пискнул Игорь, но Вадик на него гневно зашикал — мол, ты же не в пивняке, не мешай людям музицировать.

Под этот простенький ритм пианист, раскачавшись за какие-то две-три минуты, снова бумкнул аккорд в басах. Некоторые зрители нервно зааплодировали. Игорь тоже стал бешено аплодировать, гневно кося глазом в сторону Вадика — мол, имею полное право, раз зал также поддерживает.

Второй мощный аккорд, видимо, истощил силы пианиста в шляпе, так что он за своим роялем опять заглох и никаких звуков больше не издавал.

Зато на сцену вышел саксофонист, чье появление вызвало сдержанное оживление зала.

— Как бы мне еще пива заказать? — шепотом спросил Игорь Вадика, но тот от него отмахнулся — мол, не мешай, сейчас начнется самое интересное.

Саксофонист сунул мундштук в рот и неожиданно издал длинный визгливый звук. Игорь от неожиданности уронил наколотое на вилку колечко кальмара прямо в разверзнутую пасть бургера.

Парень на коровьем колокольчике застыл неподвижным изваянием — то ли его хватил удар от этого жуткого визга, то ли так полагалось по замыслу неизвестного композитора. Пианист вообще не подавал признаков жизни — он так и застыл за роялем, держа руки на последнем аккорде.

Саксофонист наконец перестал визжать своим инструментом, на секунду замолчал, после чего начал что-то рассказывать прямо в мундштук. Инструмент при этом выдавал какие-то унитазные звуки: порыкивал, похрюкивал и всхлипывал.

Парень с колокольчиком опять начал выстукивать тот же ритм. Пианист очнулся от многовековой летаргии и стал шкодливо плюхать пальчиками по клавишам третьей и четвертой октав.

— Что он говорит-то? — спросил Сергей друзей.

— Анекдот рассказывает, — объяснил Игорь, заливая бургер кетчупом. — Уехал, грит, муж в командировку…

Вадик сидел с таким кислым лицом, как будто съел уксусное пирожное с соусом из сока двадцати лимонов.

— А что, — заметил Игорь, — после этой гадостной Уитни Хьюстон послушать хороший качественный джаз — одно удовольствие, между прочим. Я рад, что сумел приобщиться к прекрасному в лице этих наследников Дюка Эллингтона.

— Это не наследники Дюка Эллингтона, — сказал озверевший от музыкальных экспериментов Вадик. — Это фуфлыжники какие-то.

Саксофонист вдруг опять взял какую-то очень визгливую высокую ноту, и Вадика перекосило, как от зубной боли.