Американская грязь

За год до убийства Себастьяна Мексика уже считалась одной из самых опасных стран для журналистов – ничуть не лучше зоны военных действий. Не лучше Ирака или Сирии. Журналистов убивали по всей стране, в каждом крупном городе. Тихуана, Сьюдад-Хуарес, Чиуауа. И все же, поскольку «Лос-Хардинерос», в отличие от многих других картелей, не охотился специально на журналистов, Себастьяну не угрожали смертью почти два года. Не то чтобы Себастьян с Лидией питали иллюзии по поводу своей безопасности: в Акапулько никто не чувствовал себя спокойно. Свободная пресса уже тогда относилась к вымирающим видам. Но все же когда супруги обнаружили, что Ла-Лечуса – друг Лидии, то отсутствие явных угроз, помноженное на тревожную, но искреннюю привязанность Лидии к Хавьеру, на короткое время приглушило их самые жуткие страхи.

Себастьян все так же соблюдал меры предосторожности: время от времени менял привычный распорядок дня, старался лишний раз не пользоваться – особенно на местах преступлений – своим оранжевым автомобилем, при выпуске по-настоящему серьезного материала всегда прятался за подписью «штатный обозреватель». В таких случаях редакция тратилась на отель в туристическом районе города. Себастьян брал Лидию и сына, и пару дней они сидели затаившись, вдали от любопытных глаз. Когда выяснялось, что опасаться нечего, семья покидала убежище и возвращалась к обычной жизни. Однако подобные меры служили лишь для самоуспокоения. Себастьян понимал: любое его расследование, любое преступление, о котором он писал, любой источник представлял собой бомбу замедленного действия. Конечно, он соблюдал осторожность – насколько позволяла работа честного журналиста в Мексике.

Лидия развила в себе невероятное чутье на малейшие признаки опасности. Хавьер по-прежнему навещал ее в магазине почти каждую неделю, но душевные терзания той первой ночи, когда все раскрылось, постепенно сменились на нечто иное. Она по-прежнему садилась за прилавок, подавала кофе и разговаривала на самые разные темы. Еще два раза слушала стихи из его блокнота. Даже вполне искренне улыбалась и, несмотря на мучительное чувство вины, все так же была очарована Хавьером. Его ум, душевная теплота, ранимость, чувство юмора – все это оставалось при нем. И тем не менее всякий раз, когда появлялись новости об очередном убийстве – что теперь случалось реже, но все же не слишком редко, – Лидия переживала эмоциональное потрясение. Она понимала, что разрыв отношений не просто необходим, но и неизбежен. Ей оставалось лишь следовать решению, которое приняло сердце.

– А что, если мы обо всем ему расскажем? – спросила Лидия у Себастьяна за неделю до дня рождения Йенифер.

В тот вечер они с мужем оставили Луку ночевать с сыном Йеми Адрианом.

– О чем расскажем? Кому?

– Расскажем Хавьеру о статье. До публикации.

Себастьян закрыл меню в кожаной обложке и положил его на тарелку.

– ¿Estás loca, mujer?[60]

Лидия сосредоточенно намазывала маслом теплую булочку, которую взяла из прикрытой салфеткой корзины. На мужа она не смотрела.

– Да. Но все же я серьезно. – Она прижала к хлебу кусочек масла и стала ждать, пока тот немного подтает.

Себастьян отвернулся и посмотрел из окна на море. Ресторан располагался в заливе на вершине холма; солнце уже почти опустилось за горизонт; в долине замерцали огоньки, отражавшиеся, как призраки, в воде. Ему не хотелось обдумывать эту идею. Ему хотелось думать о чудесном виде, о меню, о своей красивой жене. После долгих лет работы в расследовательской журналистике Себастьян научился проводить границы, отрешаться от уродства этого мира. Он превосходно умел наслаждаться жизнью. Однако он уважал жену и не хотел пренебрегать ее словами.

– Если мы посвятим этому разговору две минуты, ты обещаешь до конца вечера говорить о другом?

– Да. – Лидия улыбнулась и откусила кусочек булочки.

– Ладно. Зачем ему рассказывать? Какая нам от этого польза?

Лидия глотнула воды.

– Польза в том, что мы сумеем заранее оценить его реакцию и поймем, с чем в итоге придется иметь дело.

Себастьян слушал, сидя совершенно неподвижно.

– Может, он даже встретится с тобой. Ты бы мог получить у него комментарий.

– Думаешь, он бы согласился?

– Не уверена. Может быть? Мы ведь знаем, что он очень умный человек. Возможно, он расценит это как шанс взять ситуацию под контроль. Получить хороший пиар, вырваться на шаг вперед.

– У каждого наркобарона есть комплекс Робин Гуда.

– Точно. Ты бы мог зайти к нему с этой стороны. Может, ему бы даже понравилось.

– Именно этого я и боюсь. Я не могу быть ничем ему обязан.

– Я понимаю.

– Да, но понимает ли он? Он может решить, что теперь я буду его пиар-менеджером. Что я у него в кармане.

– Ой. – Лидия состроила гримасу.

– Нет. Слишком опасно. – Себастьян снова раскрыл меню. – Что будешь заказывать?