Американская грязь

Первые несколько часов на «Ла-Бестиа» оказались захватывающими. Состав неторопливо катился то на запад, то на север, и Лука наконец-то почувствовал, что они действительно двигаются вперед. Ему нравилось ощущать себя пассажиром, нравилось, что за все отвечает гигантский механизм. Они пили воду из фляги и ели батончики мюсли. Одним батончиком Лидия угостила девочек. Соледад и Ребека сидели спиной друг к другу, расставив ноги, будто палаточные колышки. Старшая сестра моментально проглотила свою половинку угощения. Младшая решила растянуть удовольствие: она отламывала понемногу и, прежде чем проглотить, тщательно смаковала каждое зернышко.

Внизу, то и дело меняя цвета, разворачивался местный пейзаж. Некоторые деревья росли у самой дороги, пучковатые и приземистые. Другие стояли поодаль, рассекая высокими кронами небосвод. Порой появлялись препятствия, грозившие столкнуть пассажиров с поезда: раскидистые ветви деревьев, узкие мосты над ущельем и самое страшное – тесные тоннели. Там потолок скользил всего в паре дюймов над головой, а от оглушительного эха становилось еще страшнее. Мигранты чутко реагировали на опасности и знали, когда нужно присесть, нагнуться, упасть плашмя. Они прижимали к себе руки и ноги и задерживали дыхание.

Иногда поезд останавливался, и через некоторое время Лука сообразил, как можно предсказать стоянку. Сначала происходила резкая смена направления – это означало, что где-то поблизости находится достаточно большой город, куда, по решению проектировщика, должны ходить поезда. Поезд поворачивал, изгибался, замедляясь из-за маневров, а потом тормозил у станции. Распластавшись, мигранты постарались сделаться незаметными. Лука и Лидия поступили так же. Вместе с остальными они высматривали темные фургоны с белыми звездами – федеральную полицию, которая снимает мигрантов с поездов.

– А что будет, если мы увидим полицейских? – спросил Лука.

Он лежал на животе между Мами и Соледад. Повернувшись к нему, старшая сестра прижала ухо к изгибу своего локтя и сказала:

– Малыш, тогда придется бежать что есть духу.

Иногда остановки длились недолго, всего по несколько минут, но порой поезд стоял на месте больше часа. Затаив дыхание, мигранты покорно ждали – в напряженных позах, на взвинченных нервах. Они буравили взглядом местность в поисках движения позади фигур рабочих, которые разгружали и загружали пустые вагоны. Некоторые из грузчиков кидали мигрантам какую-нибудь еду и наполняли их фляги водой. Другие, словно кто-то велел им не помогать мигрантам, вели себя так, будто на крыше поезда не было ни души. Это была сложная дипломатия: одни делали вид, что не видят, другие – что их не видно. Затем наконец-то гудел свисток, поезд дергался и возобновлял путь, а облегчение становилось все сильнее. И когда наступил золотой, сверкающий предзакатный час, когда кожа Соледад засветилась, словно выхваченная непрошеным прожектором, сестры склонились друг к другу и о чем-то тихо заговорили.

– Мы никогда не ездим на поезде ночью, – объяснила Соледад Лидии спустя несколько минут.

– Поэтому планируем сойти, – добавила Ребека. – На ближайшей остановке.

Лидия молча кивнула, но не спросила почему.

– Тогда и мы тоже сойдем, да, Мами? – сказал Лука.

Очевидно, таким образом сестры приглашали их с собой. Ребека смотрела на Лидию почти с такой же надеждой, как и ее Лука. Понять выражение Соледад оказалось труднее: та повернулась к Лидии в профиль и искоса поглядывала на женщину. Лидии страшно не хотелось сходить с поезда – ведь они с таким трудом сюда попали. Теперь они наконец-то двигались с нормальной скоростью, так что она предпочла бы остаться тут до самого севера. С другой стороны, если бы не эти сестры и их советы, Лидия с Лукой никогда не попали бы на «Ла-Бестиа». Благодаря им к Луке вернулся голос. Они знают, что делают.

– Хорошо, – ответила Лидия.

На закате поезд остановился в Сан-Мигель-де-Альенде. Девочки слезли на платформу по лестнице, Лука и Лидия спустились за ними. Они помахали на прощание соседям по крыше и поздоровались с рабочими, которые пришли разгружать вагон. А потом быстрым шагом направились в город.

Сан-Мигель-де-Альенде оказался образцовым местечком: чистые улицы, обнесенные каменными оградами, аккуратные клумбы и подстриженные деревья на площадях. Спускаясь по широкой дороге, они увидели розовую церквушку, подрумяненную закатным солнцем; от калитки к фасаду тянулись праздничные треугольные флажки. Лука по-прежнему ощущал в теле гул железной дороги. Бетон под ногами казался до странного неподвижным. Компания миновала мебельный магазин, аптеку, бар и роскошный особняк с балкончиками. Заметив неподалеку трех мужчин, которые валялись под пальмой, сестры, не сговариваясь, прибавили шагу. Они шли мимо новеньких оштукатуренных домов и старых домов из камня, мимо супермаркета, футбольного поля, старой нищенки, супермаркета подороже – и наконец ступили на круговой перекресток, за которым начинался центр города.