Американская империя. С 1492 года до наших дней

Действуя осторожно, Дж. Вашингтон урегулировал эту ситуацию. Получив информацию о развитии событий от генерала Э. Уэйна, он приказал ему не применять силу. Вашингтон опасался, что бунт может перекинуться на его собственные войска. Он порекомендовал Уэйну иметь список солдатских жалоб и сказал, что Конгресс не должен покидать в спешке Филадельфию, поскольку в этом случае горожане могли бы присоединиться к бунтовщикам. Вашингтон приказал также Г. Ноксу срочно отправиться в Новую Англию и привезти солдатам трехмесячное жалованье, пока он сам будет собирать 1 тыс. человек, которые смогут выступить против мятежников в случае крайней необходимости. Мирное решение было найдено; при этом половину участников событий демобилизировали, а другую половину отправили в отпуск.

Вскоре после этого в пехотных частях из Нью-Джерси вспыхнул небольшой бунт, в котором приняли участие двести человек, отказавшиеся подчиняться своим офицерам и отправившиеся маршем на столицу штата – город Трентон. На этот раз Вашингтон был готов. Шестьсот человек, которые находились в армии на хорошем довольствии и имели отличное обмундирование, выступили навстречу мятежникам, окружили и разоружили их. Три главаря были немедленно преданы полевому суду. В результате один из них был оправдан, а двое других расстреляны командой, составленной из бывших соратников, которые не могли сдержать слез, нажимая на спусковой крючок. Как сказал Вашингтон, это послужит им «уроком».

Через два года произошел другой бунт в пенсильванских частях. Война уже закончилась и армия была расформирована, но 80 солдат, требуя выплаты жалованья, захватили штаб-квартиру Континентального конгресса в Филадельфии. Они вынудили его делегатов спасаться бегством через реку в город Принстон – «постыдным образом выставленными за дверь горсткой пьяных бунтовщиков», как с сожалением писал историк Дж. Фиске в книге «Критический период».

То, что во время революции солдаты могли делать лишь изредка (выступать против своих командиров), для мирного населения было гораздо проще. Р. Хоффман пишет: «Революция вовлекла штаты Делавэр, Мэриленд, Северную и Южную Каролину, Джорджию и в меньшей степени Виргинию в ряд порождающих раскол гражданских конфликтов, которые продолжались на всем протяжении борьбы». Представители низших классов Юга сопротивлялись мобилизации в революционную армию. Они ощущали на себе власть политической элиты вне зависимости от того, одержала ли она победу над Англией или подчиняется ей.

В Мэриленде, например, по новой конституции 1776 г., чтобы выдвигать свою кандидатуру на пост губернатора, нужно было располагать собственностью, оцениваемой в 5 тыс. ф. ст., а для того, чтобы стать сенатором штата – в 1 тыс. ф. ст. Таким образом, 90 % населения не имели права занять пост. И, соответственно, как пишет Хоффман, «мелкие рабовладельцы; плантаторы, у которых не было рабов; арендаторы и арендодатели, а также поденщики столкнулись с серьезной проблемой общественного контроля над деятельностью элиты, принадлежавшей к вигам»[29].

Притом, что чернокожие рабы составляли четверть населения (а в некоторых графствах и половину), рос страх перед их восстаниями. Дж. Вашингтон отклонял прошения чернокожих, вызывавшихся служить в революционной армии в надежде получить свободу. И поэтому, когда командующий английскими войсками в Виргинии лорд Данмор пообещал освободить всех виргинских невольников, которые к нему присоединятся, это вызвало ужас. В донесении из одного мэрилендского графства с тревогой сообщалось о том, что белые бедняки подстрекают рабов к побегам:

«Наглость негров в этом графстве достигла таких пределов, что нам пришлось разоружать их, что и было сделано в прошлую субботу. Мы изъяли примерно 80 ружей, несколько штыков, шпаги и т. п. Преступные и безрассудные речи некоторых белых представителей низшего сословия заставили их поверить в то, что освобождение зависит от успеха королевских войск. Соответственно, мы не можем ни утратить бдительность, ни оказаться слишком строгими по отношению к тем, кто распространяет и поддерживает такие настроения среди наших рабов».

Еще большую тревогу вызвало восстание белых в Мэриленде, направленное против поддерживавших революцию известных семей, заподозренных в сокрытии дефицитных товаров. Классовую ненависть некоторых из этих нелояльных людей выразил один человек, сказавший, что «для народа было бы лучше сложить оружие и платить все сборы и налоги королю и парламенту, чем попасть в рабство и терпеть такое командование и такие приказы, которые он терпел». Богатый мэрилендский землевладелец Чарлз Кэрролл сделал запись о настроениях, царивших вокруг него:

«Существует подлая, низкая, грязная зависть, которая разъедает все слои общества и не позволяет людям мириться с тем, что кто-то удачливее, достойнее, более понят согражданами, – все это признаки недоброжелательного и неприязненного отношения к собственникам».