Американская история

Он пересек холл и нашел Ороско в его комнате, тот сидел на кровати, положив огромную ручищу на телефонную трубку.

— Я пришел сюда, чтобы сделать несколько звонков, — сказал Ороско. — Не хотелось вас будить.

— Спасибо, Диего. — Оукли никак не ожидал такого внимания. Этот толстый, ленивый на вид мексиканец не переставал его удивлять…

— Есть новости, — сказал Ороско.

— Хорошо. Потерпят они десять минут? Мне необходимо умыться.

— Ладно.

Оукли пошел в ванную принять душ, побриться, почистить зубы. Болели мышцы, особенно на шее и спине. Старею, подумал он. В зеркало смотреть не хотелось, ничего хорошего он там увидеть не мог. Он попытался вспомнить, как долго по-настоящему не смотрел на свое лицо. Бреясь или причесываясь, он себя не замечал. А сейчас увидел морщины, мешки под глазами, седину в волосах… Лицо было еще фотогеничным и моложавым, но кожа под подбородком начала уже отвисать. Ведь мне сорок шесть, черт возьми, подумал он.

— Надо бы кофе выпить, — сказал Оукли, вернувшись к Ороско.

— Не откажусь.

Они прошли на кухню, и Оукли приготовил кофе.

— Ну? — спросил он наконец.

— Машину Терри нашли в Ногалесе. Она стояла на боковой улочке. Вещей там почти не было, но множество отпечатков пальцев, и мы их сейчас проверяем. Одна странная вещь: кто-то закоротил проводки зажигания. Может оказаться, что отпечатки принадлежат какому-то клоуну, который украл машину у похитителей. Примерно через полчаса прилетит самолет. Привезет досье на тех двух мертвых и людей, с которыми они были связаны. У одного из них был брат — они все трое играли в ночном клубе на каких-то инструментах. Был там и четвертый. Возможно, это и есть наша банда.

— Банда музыкантов?

— Они потеряли последнюю работу в Таксоне несколько недель назад. Тощий, которого нашли мертвым, был наркоман. Не знаю, кем еще он был, но при его запросах на наркотики денег требовалось много. Руководителем музыкальной группы был его брат. Мотивы преступления ясны: они остро нуждались в деньгах.

— И все же нам нужно что-то более ощутимое, Диего.

— Скоро будет, — терпеливо ответил Ороско. — Мы их расколем. Помните тот голос по телефону? Сколько в нем было самодовольства. Когда попадается такой самодовольный дилетант, нужно ждать, чтобы он сделал ошибку. А он ее сделает. И тогда он наш.

— Может быть, — кивнул Оукли. — Но мне трудно просто сидеть здесь и ждать. Вызовите сюда одного из своих людей, чтобы присматривал за Луизой и Адамсом. А я поеду с вами в заброшенный город. Вдруг мы там что-нибудь пропустили.

Часом позже он готов был выехать — и тут зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал слова, которых ждал:

— Карл? Акции Коннистона пошли на повышение.

— Хорошо. Вы знаете, что делать.

Для того, чтобы пустить эту огромную машину в ход, ему пришлось сделать немало телефонных звонков. Теперь, когда дело сдвинулось с места, он почувствовал, что вся его меланхолия бесследно исчезла. Он понял, что рассчитал все верно. Скоро империя Коннистона будет принадлежать ему. Он позвонил врачу Эрла, и в ожидании его приезда провел в кабинете Коннистона краткое совещание: проинструктировал Луизу и Адамса, что и как им говорить. Врач прибыл в десять, алчный и поэтому ручной. По завершении чисто формального ритуала Оукли проводил его к машине:

— Вы получите гонорар наличными, и будет лучше, если не станете вкладывать его в банк. Лучше положите в сейф и потратьте где-нибудь, где никто вас не знает…

— Да, да, конечно, — поддакивал врач. — Я сам договорюсь с похоронным бюро. Бальзамирование можно произвести здесь, если угодно. Я полагаю, вы хотите, чтобы его похоронили на ранчо?

— Насколько я знаю, он предпочитал кремирование. Это указано в его завещании.

— Прекрасно, — сказал врач и добавил с откровенной улыбкой: — Нам ведь ни к чему, чтобы была возможность эксгумировать его для вскрытия, верно?

Когда врач уехал, Оукли позвонил к себе в контору и сообщил о смерти Коннистона. После обмена приличествующими случаю фразами он сказал, что именно сообщить газетам. Потом дал указание не впускать журналистов в ворота и в главный дом ранчо: жена и дочь Коннистона не в состоянии встречаться с прессой. Трое из людей Ороско встали охранять дом, чтобы никто не побеспокоил безутешных вдову и сироту.

Оукли знал, что уже во второй половине дня о смерти Коннистона будет известно на Уолл-стрит. Акции Коннистона резко упадут в цене. Тогда подставные люди Оукли скупят их за бесценок. По его расчетам, через тридцать шесть часов у него будет столько акций, что он сможет контролировать всю империю Коннистона.

Повезло, думал он, ощущая, как теплеет на душе. Все получается превосходно… Но позже, когда они ехали вместе — досье «Раймеров» лежали на сиденье, — ему вдруг стало холодно от слов Ороско:

— Мои ребята могли бы работать гораздо быстрее, если бы знали, о чем идет речь. А то ведь они даже не в курсе, что это похищение.

— Вы предлагаете им сказать?