Американская королева (ЛП)

Сиерра Симон

Переводчик: Milena K. (П+14 гл), Наталья Л. (с 15-ой главы)

Редакторы: Марина К., Lila Kate (Пролог, 1-26 гл), Мария П. (с 27-ой главы)

Вычитка и оформление: Анна К, Анна Б.

Обложка: Таня П.

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

Пролог

День свадьбы

Любовь терпима.

Любовь милосердна.

Любовь не завистлива, не хвастлива, не надменна и не груба.

Она не настаивает на своем, не раздражает и не возмущает, не приветствует лжи, а торжествует правду.

Прощает.

Верит.

Надеется.

Дает силу стерпеть все на свете.

Стерпеть все на свете.

Я не отвожу взгляда с последней строчки из Библии, пока моя кузина Абилин и ее мать возятся с моей вуалью. Отрывок из первого послания к Коринфянам выгравирован на мраморной стене церковного притвора, чтобы невеста, стоя здесь, могла найти в словах утешение и одобрение. Возможно, я единственная невеста, которая стоит перед этими дверьми в святилище и удивляется, что Бог пытается предостеречь меня.

Но когда я думаю о том, что ждет меня в конце этого пути, о том, кто меня там ждет, я расправляю плечи и отмахиваюсь от стихов. С нашей первой встречи с Эшем я знала, что мне суждено полюбить его. Знала, что это моя судьба. Нет места на планете, куда бы он отправился, а я не последовала бы за ним; нет жертвы, которую бы он у меня потребовал, а я не смогла бы ее принести; нет ни единой части меня, которая бы не отдавалась ему добровольно и без остатка.

Я буду поддерживать, верить, надеяться, прощать и любить Эша, пока не умру, даже если это лишит меня души.

И это действительно лишит меня души.

Единственное утешение в том, что я буду страдать не одна.

Глубоко вздохнув, я поправляю прекрасную вуаль, шагаю в распахнувшиеся двери и окунаюсь в нежно переливающиеся ноты «Канона в Ре-мажор». Мой дед берет меня за руку и ведет к алтарю. Гости стоя смотрят на меня, свечи мерцают.

И затем я ловлю взгляд Эша.

Мой пульс останавливается, подскакивает, и кровь своевольно приливает к губам, лицу и сердцу. На Эше смокинг; он сидит на нем, будто Эш был рожден в нем, его широкие плечи и узкие бедра прекрасно вписываются в идеально скроенные линии. Даже если бы он не стоял на вершине лестницы, ведущей к алтарю, он бы казался выше всех в церкви просто потому, что это Эш. Ему не обязательно показывать силу или мощь, он и есть их живое воплощение. И сейчас вся эта сила стоит напротив меня, смотрит в глаза, и даже на расстоянии нефа церкви мы дышим в унисон.

Кажется, шок пронизывает его, когда он видит меня полностью — платье, вуаль и нежную улыбку, — и это разжигает внутри меня пламя счастья. Он хотел подождать, не видеть меня до церемонии, он хотел этого момента. И должна признать, наблюдая за его красивым лицом, пытающимся скрыть эмоции, моя собственная кровь бурлит в венах при виде его костюма — это того стоило. Неважно, насколько старомодной была традиция, что это отяготило наших гостей; неважно, какими долгими были часы без него сегодня утром — это того стоило.

И когда мы с дедушкой подходим ближе, я вижу его.

Рядом с Эшем, темноволосый и стройный, с голубыми как лед глазами, и губами, ради которых можно было согрешить и молить о прощении — именно в этом порядке, — стоит Эмбри Мур — лучший друг Эша, его шафер и его заместитель…

Я не просто иду к алтарю, чтобы выйти замуж за мужчину, которого любила с шестнадцати лет, — я иду к алтарю, чтобы стать женой президента Соединенных Штатов.

Сотни гостей отступают, массивные подставки для цветов и свечи исчезают. И на мгновение остаются лишь невеста, жених и его шафер. Всего лишь я, Эш и Эмбри. Не было президента или вице-президента, или новосозданного офиса первой леди, ожидающего меня после медового месяца. Не было полчища камер, внутри и снаружи собора, а церковные скамьи не заполнены сенаторами, послами и знаменитостями.

Только мы втроем.

Эш — суровый и могущественный, Эмбри — измученный и бледный, и я, со следами укусов на внутренней стороне бедра и колотящимся сердцем. Потому что прямо перед собой я вижу шафера с едва видневшимся через ворот смокинга следом от укуса, большим, красным и свежим.

Потому что прямо перед собой я вижу маленький лоскут белой ткани, слегка торчащий из кармана Эша — не шелковый носовой платок, а, несомненно, кружево моих трусиков. Никто не замечает этого, но он открыто демонстрирует их словно трофей. В последний раз я видела их в стиснутом кулаке Эмбри…