Американская королева (ЛП)

И, наверное, самая испорченная часть всего заключается в том, что я находила этот последующий сценарий таким же возбуждающим, как и то, что только что произошло.

Эш рыкнул, бесстыдно, мужественно звуча, и я понимаю, что прямо сейчас он кончает. Знаю, что длинные струи спермы извергаются на мягкий шелк моей блузки, вероятно, приводя ее в негодность, но мне было все равно. Мысленный образ того, как он оскверняет мою одежду только из-за того что сильно возбудился, слушая меня и Эмбри, стоил того.

Стоил тысячу таких раз.

Но по мере того, как его дыхание приходит в норму, как мой оргазм стихает, а я все еще позволяю Эмбри целовать мою киску, смотрю на себя в зеркало и паникую.

Что, черт возьми, произойдет потом? Что будет со свадьбой и с браком, который пресса уже окрестила «вторым Камелотом»? Эш назвал меня своей принцессой, и, возможно, я выглядела как принцесса до того, как позволила свидетелю жениха забраться под мою юбку, но все это не было сказкой.

Или же, все-таки, было? Тогда это самая испорченная сказка, о которой я когда-либо слышала.

ГЛАВА 28

День свадьбы

Любовь стерпит все.

Я выходила замуж за Эша со следами укусов Эмбри на моих бедрах, и Эш женился на мне со следами его укусов на шее Эмбри. «В этом есть нечто прекрасное», — с изумлением думаю я, пока священник читает свадебную месу. Нечто красивое и испорченное. Кому нужно кольцо, когда есть следы от укусов? Кому нужны клятвы, когда вы буквально истекали кровью друг за друга?

Затем наступает момент, когда священник просит Эмбри передать кольцо (мое кольцо), то самое, которое отметит меня как жену Эша и свяжет меня с ним на всю оставшуюся жизнь, и у меня снова начинают на глаза накатываться слезы. Я не грустила, не боялась, не была вне себя от радости, не сердилась, не испытывала чувство вины, не была возбуждена, не ревновала, не чувствовала недоверия, — а ощущала все это. Каждое из этих чувств, и все сразу, карнавал сменяющихся мыслей и эмоциональный шум внутри моей головы. И вот Эмбри должен был вручить Эшу изящный платиновый ободок…

Эмбри драматично хлопает себя по карманам, и толпа разражается смехом из-за шутки «шафер, потерявший кольцо». Отец Джордан Брейди (красивый молодой блондин с безошибочными христианско-хипстерскими флюидами) был слишком воспитан, чтобы закатить глаза, но я чувствую, как он уходит куда-то глубоко внутрь себя, чтобы избежать избитой легкомысленности этой старой шутки.

Эмбри наконец-то достает из кармана кольцо и начинает передавать его Эшу. И вместо того, чтобы протянуть ему ладонь, чтобы его забрать, Эш поворачивается к Эмбри и медленно разжимает пальцы Эмбри, освобождая кольцо. Всем остальным казалось, что Эш просто бережно относился к маленькому ювелирному изделию, но в том, как нежно Эш касается кожи Эмбри, я вижу и обещание, и извинение. Каково это, брать кольцо от человека, который тебе отказал? И каково Эмбри, все еще любить человека, с которым не может вступить в брак?

Несмотря на цирк из вихря вопросов и эмоций, в том момент, когда Эш берет меня за руку, я чувствую, как все стихает, замедляется и становится правильным. Его ладонь, тепло и бережно, обхватывает мою руку. Уверенные и осторожные пальца одевают кольцо на мой безымянный палец. Я смотрю ему в глаза и знаю, что за пределами тени сомнения, он сделает все, что в его значительной власти, чтобы оберегать меня и любить.

И с той же уверенностью я знаю, что сделаю то же самое для него.

Мы обмениваемся обетами, причащаемся, исполняем и гимны и песнопения. И в конце, когда Эш поднимает фату и крепко целует меня в губы, я чувствую едва заметное мерцание той эмоции, которую еще не ощущала сегодня:

Надежду.

***

— Поздравляю.

Мы с Эшем смотрим на Эмбри, стоящего перед нашим свадебным столом. Он только что произнес свою речь, но впереди торт и танцы в огромном шатре. Он расположен высоко на отвесном берегу реки, с видом на темную ленту водной глади, расположенную ниже, и менее чем в миле от весело мерцающего небоскреба. Вокруг нас почти семь сотен гостей, которые смеялись, ели и пили, а поблизости вертелись представители прессы, словно бабочки, слетевшиеся на свет.

Но Эмбри выглядел бледным. Уставшим. Он все еще в смокинге, хотя Эш уже давно снял свой, и я точно могу сказать, что Эмбри ничего не ел и не пил.

— Эмбри, — тепло произносит Эш. — Бери стул и садись, поешь вместе с нами.

— Вообще-то, думаю вернуться в отель, — говорит Эмбри, не глядя ни на одного из нас. — Я не очень хорошо себя чувствую. Заболел, наверно.

— Оставайся, — произношу я, потянувшись к его руке. — Пожалуйста. Выпей с нами. Потанцуй с нами.

Он смотрит на меня, а затем на Эша, на нас вместе за свадебным столом, на наши кольца, сверкающие в мерцающих огнях.

— Я не могу. Еще раз поздравляю. Я желаю вам обоим всего счастья в мире.

И после этих пустых слов он уходит.

Я встаю, собираясь преследовать за ним, но Эш берет меня за руку и останавливает.

— Грир. Пресса.

— К черту прессу, — бормочу я, но все же позволяю ему усадить меня обратно на стул.