Прошло уже полгода с нашей встречи, и отчасти я смущена от этой череды писем, на которые ты не отвечаешь. Я повторяю себе, что это из-за того, что ты воюешь, спасаешь жизни. На прошлой неделе в здании средней школы укрывалось много мирных жителей! Но я не настолько глупа, чтобы поверить, что двадцатишестилетний герой войны хочет получать письма от ученицы интерната. Поэтому я должна перестать беспокоить тебя. Знаю, что должна, но мне кажется, что ты стал неким хобби для меня. Читая о тебе, я думаю, что должна написать письмо. Девочки в школе одержимы тем фактом, что мы с Абилин были на одной вечеринке с тобой, и это один из немногих случаев, когда кто-то заинтересован в общении со мной, но я считаю, что произошедшее между нами — мой личный секрет. Не хочу, чтобы кто-то еще знал, каково это — быть в твоих объятьях. Не хочу, чтобы кто-то знал о твоем стоне после нашего поцелуя. Не могу насытиться тобой, ну или, по крайней мере, воспоминаниями о тебе. Я не глупа, знаю, у тебя должна быть или есть девушка. Знаю, что я не единственная слышала твои стоны, чувствовала тепло твоих рук на спине. Но мне нравится представлять. Нравится чувствовать себя той маленькой частью тебя, частью, что не подвержена общественному обозрению и, возможно, это настоящая причина, почему я не могу прекратить писать.
Твоя Грир.
Дорогой Эш,
Сегодня мой семнадцатый день рождения. Прошел ровно год со дня нашей встречи, и пока ты участвовал в сражениях и спасал множество жизней, я окончила год в средней школе. Две несравнимые вещи, не так ли? После последнего письма я сказала себе, что больше не буду беспокоить тебя ради тебя и своей гордости, но сегодня я почувствовала себя странно. Думаю, это беспокойство. Даже для Англии май выдался жарким и душным. Окна распахнуты, работает вентилятор, но я не могу остыть. Каждая часть меня разрумянилась от жары. Абилин ушла из нашей комнаты общежития. А я нашла спрятанную в мини-холодильнике бутылку «Просекко», поэтому сейчас я немного пьяная и одинокая, полная беспокойства и возбуждения.