Американская королева (ЛП)

Словом, последнее десятилетие послужило суровым уроком для моего сердца, и я была очень способной ученицей. Я построила стены вокруг своих чувств, барьеры, мосты и рвы — все, чтобы защитить себя от подобной раны.

И как я могу думать о том, чтобы сказать Эшу «да»? Как я, осторожная замкнутая Грир, могу согласиться стать его? Что если он снова причинит мне боль? Что если он разочаруется во мне или влюбится в кого-то другого?

И самый большой вопрос из всех — как я смогу встречаться с Эшем, когда позади Эмбри?

Впервые Эш выглядит недоуменно.

— Ты ищешь причины, чтобы сказать «нет», не так ли? — тихо спрашивает он. — Тот вечер не значит для тебя того, что значил для меня?

Я быстро качаю головой.

— Нет, нет. Этот вечер для меня все. Именно поэтому это плохая идея. Кроме того, ты президент, в твоей жизни нет ни времени, ни места для какой-то подруги, и я боюсь, что мне будет больно. Боюсь, мы обнаружим, что между нами нет ничего общего, а наш поцелуй лишь случайность, и даже после этого ничего не будет иметь значения, потому что я все равно полюблю тебя. Я влюблюсь, и даже когда мы узнаем, что были не правы насчет друг друга, я снова буду сходить с ума по тебе…

— Снова? — спрашивает он.

Я пытаюсь отвернуться, но Эштон не хочет отпускать меня. Он держит мое лицо напротив своего, наклоняясь, пока наши носы не соприкасаются.

— Боже, если бы ты только знала, что для меня значит услышать эти слова, то же самое происходило с тобой, — говорит он хрипло. — Скажи, что мне нужно сделать, чтобы заслужить это. Скажи, что нужно, чтобы заставить тебя чувствовать то же, что я чувствую. Я сделаю это. Все, что угодно.

Я чувствую его дыхание на моих губах. Теплое и близкое. Я должна заставить этого мужчину пообещать, что он будет верен, честен или, по крайней мере, заботлив. Но это было бы слишком близко ко лжи, вместо этого я признаю страшную правду:

— Тебе ничего не нужно делать, Эш. Я уже твоя.

Он выдыхает, вздрагивает и прижимает свои губы к моим.

Он совершенно не похож на наш первый поцелуй, и в то же время он такой же. Я все еще чувствую мягкость, юность и женственность, когда он прижимает меня к своему телу. Я все еще чувствую, что хочу раствориться в нем, во всем и сразу. И его все такие же тихие и глухие гортанные стоны, словно он не в силах помочь себе, будто я безвозвратно лишила его сил, всего лишь позволив прикоснуться к моим губам.

Наш первый поцелуй был импульсивным, волнующим и потрясающим, но незапланированным, поцелуем незнакомцев без прошлого и будущего. Но сейчас Эш целует меня целенаправленно, с обещанием большего, будущего, с привязанностью и заботой. И я целую его как женщина, а не девушка, столь же нетерпеливая, как и тогда, но более опытная. Готовая сдаться.

Мы отстраняемся, и я смотрю ему в глаза.

— Вау, — шепчу я.

— Вау, — он смеется в ответ.

— Это мой первый поцелуй за пять лет. — Не знаю, почему признание вылетает из меня, но это случилось. Я хочу, чтобы он знал, как много значил для меня тогда и как много значит сейчас.

Я вижу, как его брови сходятся на переносице в единую линию от моего откровения, будто он мысленно запоминает эту информацию, чтобы спросить о ней позже.

— Тогда давай запомним его, — и накрывает своими губами мои.

Я чувствую запах листьев и кожи, чувствую тепло его губ и силу рук и затем тону в нем. Без тени сомнения я ощущаю, как он тонет во мне, отдает мне все свои силы. Мы поглощены и воссозданы в один момент поцелуя, пока руки сжимают одежду.

Позади нас раздается легкий кашель, и Эш неохотно отстраняется. Я вижу агента секретной службы, ожидающего у входа в сад.

— Господин президент, пора.

Эш на мгновение прикрывает глаза, а затем открывает их со вздохом.

— У меня встреча с польским послом в четыре.

— Это насчет Карпат? — спрашиваю я. Теоретически война закончилась около двух лет назад, но нет никаких сомнений, что обстановка в том районе еще может перемениться.

— Как и всегда, — отвечает он, печально улыбнувшись. — Лучше бы я провел вечер с тобой.

Я хочу спросить, когда мы встретимся снова, или, честнее, когда я вновь смогу его поцеловать, но он опережает меня.

— Грир, моя работа… и мой образ жизни… я склонен приказывать людям, о которых забочусь. Мой график… ну, сумасшедший. Все время. Мне хочется пообещать, что я смогу встретиться с тобой после, но это может быть не так.

— Я понимаю, — мягко отвечаю я. — Ты забыл, что я знаю, каково это, лучше, чем большинство людей.

— Ненавижу это, — внезапно, с яростью говорит он. — Я хочу отвезти тебя домой сегодня вечером и не хочу ждать новой встречи.

— Эш, я понимаю…

— Нет, — прерывает он. — Нет. Я ждал десять лет и больше не хочу ждать. Если я отправлю за тобой машину сегодня вечером, ты поедешь?