Американская пастораль

Теперь все производство «Ньюарк-Мэйд» находится в Пуэрто-Рико. Расставшись с Ньюарком, Швед заключил контракт с представителями коммунистического правительства Чехословакии и разделил работу между собственной фабрикой в Понсе, Пуэрто-Рико, и чешской перчаточной фабрикой в Брно. Но узнав о продаже подходящего здания в Агуадилье, Пуэрто-Рико, недалеко от Маягуэса, разорвал отношения с изначально раздражавшими бюрократичностью чехами и сконцентрировал все производство в Пуэрто-Рико: оборудовал там еще одну крупную фабрику, завез станки, запустил программу по обучению персонала и пополнил штат тремястами рабочих. К восьмидесятым годам дороговизна добралась и до Пуэрто-Рико, и почти все предприятия, кроме «Ньюарк-Мэйд», перебрались в разные точки Дальнего Востока. Сначала на Филиппины, потом в Корею и на Тайвань, а сейчас и в Китай.

Даже символ Америки — бейсбольные перчатки, которые в свое время шили в Джонстауне, штат Нью-Йорк, у хороших друзей отца, Денкертсов, уже давным-давно шьют в Корее. Когда в 1952 или 1953 году владелец фабрики в Гловерсвилле, Нью-Йорк, прикрыл свое производство и отправился шить перчатки на Филиппины, это вызвало такой смех, как если бы он отправился на Луну. Но году этак в 1978-м он умер, оставив наследникам фабрику, на которой трудилось четыре тысячи человек, и вся отрасль к этому времени перебралась из Гловерсвилла на Филиппины. Перед Второй мировой войной в Гловерсвилле работало девяносто крупных и мелких фабрик, шивших перчатки. Сейчас — ни одной, все предприятия ликвидированы или переключились на импорт «и вряд ли отличат вилочку от заготовки для большого пальца». Они, видите ли, бизнесмены. Умеют высчитать, что им нужно сто тысяч пар таких перчаток и двести тысяч пар этаких, кожа — такая-то, цвет — такой-то, но как их шьют, совершенно не понимают. «А что такое вилочка?» — спросил я. «Кусочки кожи, соединяющие два пальца. Такие маленькие продолговатые лоскутки. Технология изготовления та же, что и для большого пальца.

Сейчас то и дело встречаешь некомпетентных производителей, которые не знают и половины того, что я знал еще пятилетним, но заключают крупные сделки. Такой предприниматель покупает оленьи кожи, которые при пошиве принесут три доллара пятьдесят центов за квадратный фут, и пускает этот прекрасный материал на изготовление кожаных ладошек для лыжных перчаток. Как раз на днях я с одним таким говорил. Убытки составляют пять центов на дюйм. И он платит три с половиной доллара за фут, хотя мог бы заплатить полтора доллара и быть еще в хорошем выигрыше. Помножьте это на большой заказ и увидите: речь идет об ошибке, которая обойдется в сто тысяч долларов, а он даже и не догадывается об этом. А мог бы положить себе в карман не меньше ста кусков».

Швед объяснил мне, что застрял в Пуэрто-Рико по той же причине, что прежде удерживала в Ньюарке. Главное: здесь у него очень много отлично обученных мастеров. Они работают тщательно и добросовестно и обеспечивают то качество, которого требовал от «Ньюарк-Мэйд» его отец. Кроме того, признался он, семья очень любит загородный дом, который он лет пятнадцать назад построил на побережье Карибского моря, неподалеку от фабрики в Понсе. Сыновья просто в восторге от тех возможностей… И он снова вернулся к прежнему: Крис, Стив, Кент, водные лыжи, парусный спорт, дайвинг, аквамараны… И хотя только что прозвучавший монолог доказывал способность Шведа увлекать своим рассказом, понять, что интересно для собеседника, он явно не мог. Или по непонятным причинам сознательно уклонялся от интересного. Очень хотелось снова переключить его на Кайлера, Фортганга, Ласки, Роббинса и Хонига, на вилочки и прочие детали, связанные с тонкостями изготовления безукоризненных перчаток, даже на промахи парня, что, закупая новую партию кожи, зря заплатил по три с половиной доллара. Но как только он снова вступил на накатанную дорожку, сбить его с темы успехов сыновей на суше и на море было уже немыслимо.

Пока мы ждали десерт, Швед вскользь заметил, что позволяет себе после zity такое жирное лакомство, как zabaglione, так как, хотя простату удалили месяца два назад, он все еще недобрал десять фунтов.

— Но операция прошла удачно?

— Превосходно.

— Для двух моих приятелей все обернулось хуже, чем предполагалось. Ведь осложнения возможны даже и после благополучного удаления опухоли.

— Да, я знаю, это случается.

— Один из них стал импотентом. У второго еще и проблемы с недержанием мочи. Мои ровесники. Это их крепко ударило. Затрудняет общение. А впереди маячат памперсы.

Человек, которого я назвал «вторым», был я сам. Операция прошла в Бостоне. И знал о ней только один мой бостонский друг, оказывавший мне помощь, пока я наконец не встал на ноги и не вернулся домой, где я жил один — в Беркшире, в двух часах езды к западу от Бостона. Всем прочим я счел за благо не сообщать ни о раке, ни о злосчастных последствиях операции.

— Что ж, — сказал Швед, — похоже, я легко отделался.