Американская принцесса

Фрэди(в сторону капитана). Да, это верно, он протянул папе руку помощи, Господь Бог. В лице налоговой инспекции. Понимаешь, капитан, Марита, Санта-Марита, с железнодорожного вокзала, тридцать песо, эти деньги пастушку не отдала. Вот так, запросто, десять тысяч хрустящих песо взяла и не отдала! И налоговое управление впаяло ему десять лет. Эта проворная овечка тут же смекнула, что ей нужны и новый лужок, и новый пастушок, причём, как можно новее и как можно дальше. Измена-то на кайе де-ла-Мар вещь опасная. В среде пастухов ещё сохранилась идиллия. Патрон для неё отыскался моментально на всё готовый Его Величество! Неопытный, правда, но патрон. А лужок? (Встаёт.) Великая Богомания, да. Павильон. Кусты сирени. Вазоны с петуньями. Какие превратности судьбы, просто диву даёшься. Папа, плюс Марита, плюс Гогеншваден. Он решил вернуться на родину. виа Шанс-Элизе. Марите нестерпимо хотелось прогуляться по Елисейским полям. Несколько лет подряд, каждое воскресенье, после молитвы, после падре, она посещала наш драматический театр. Была без ума от пьес из жизни парижских куртизанок и лила по ним слёзы в три ручья!.. Катарзис!.. Видно и впрямь, без должного образования далеко не уедешь. Что касается отца, то по вторникам и субботам он больше не захаживал в «Эсподаль». Поезд встал на стоянку у его дома. Он праздновал победу! Купил даже новую шляпу!.. Он уже был уверен, что находится во дворце, инкогнито, до поры до времени. И, скорее всего, уже представлял их обоих в какой-нибудь скромной деревенской церквушке с черепичной крышей, склонившихся перед священником под колокольный перезвон. Мсье — э-мадам ван — Шванк. И затем, с божьей помощью, ван — Шванк младший, юный, благородный хранитель очага семейства Гогеншваденов. В клубах дыма. Настоящий сын. Истинный наследник. Я жаждал встречи с Маритой. Тогда, когда мы ещё были партнёрами, в одном поезде, я думал, что благодаря ей, я. С ним. С папой. Лирика. Я хотел Мариту, с мешками под глазами, в маленькой комнате с узким окном. Отставшие от стен обои. Жёлтая люстра. Отель «Эксцельзиор». Тридцать песо. Тогда у меня были песо. Но Марита больше не вернулась на кайе де-ла-Луна. Он вырвал её, папа. У меня. За десять тысяч. Со всеми сантиментами. Её вырвал, а меня отлучил. И всё-таки, наши пути окончательно не разошлись. Так происходит. Так вышло. Это случилось в конце первой части фильма. Временам моей юности в качестве короля пришёл конец. Наступили молодые годы наследного принца. В этом образе я и должен был прискакать в павильон верхом на фанере после длительного пребывания за границей.

Звучат фанфары. В глубине сцены поднимается занавес, открывая взору коня и верхом на нём Фрэди.

Фрэди(чеканя каждое слово). Павильон! Дворец! Корона!

Голос Крупника. Призывнее, мон шер, призывнее, во весь голос, Фрэд.

Фрэди. Павильон! Дворец! Корона!

Голос Крупника. Нет, нет, нет, нет, нет и нет! Ты ликуешь, Фрэд, эмоции захлестнули тебя, ты единственный и неповторимый.

Фрэди. Павильон! Дворец! Корона!

Голос Крупника. Корона! Корона! Корона! Корона! Я тебя умоляю, Фрэд!

Фрэди. Павильон! Дворец! Корона!

Голос Крупника. С гордо поднятой головой, Фрэд, отважный, сильный, надменный, глаза распахнуты, грудь развёрнута.

Фрэди. Павильон! Дворец! Корона!

Голос Крупника. Ты наследный принц, Фрэд. Ты станешь королём, Фрэд, королём. Города стираются с лица земли, мечи обращаются в прах, слова умирают под спудом книг, и только король, только король. Дайте мне валторну, бон диа, валторну. (Звучит валторна.) Ты слышишь, мон оргье, мон шер, мон шер пети, дайте мне пикколо, пикколо. (Звучит пикколо.) Ты будешь легендарным королём, храбрым, справедливым, но довольно, воздух потайных ходов, полных пыли и тлена, король, король.

Фрэди(кричит, ни с того ни с сего). Мэдра! Мэдра! Мэдра!

Голос Крупника. Дайте свет!

Свет загорается над конём и его всадником. Фрэди предстаёт в полный рост, облачённый в пурпурную мантию и босой. Пикколо не умолкает.

Фрэди(вопит). Заткните эту вшивую пикколо! (Звуки пикколо обрываются. Он слезает с коня.) Спасибо. (Закуривает сигарету.)

Голос Крупника. Фрэд, мне очень жаль. Ты немного взволнован, я понимаю.