Американские боги

– Да нет, – сказал Чэд Маллиган. – Никто тебе не угрожал. Я стоял под дверью последние минут десять, Хинцельманн. И слышал все, что ты тут говорил. Насчет моего старика. И насчет озера. – Он сделал шаг вперед, но руки с пистолетом не поднял. – Господи ты боже мой, Хинцельманн! По городу ведь проехать невозможно, чтобы не увидеть этого поганого озера. Оно же тут центр всего на свете. И что ты теперь прикажешь мне делать?!

– Арестуй его! Он сказал, что собирается меня убить! – запричитал Хинцельманн – несчастный напуганный старик в пыльной перетопленной квартире. – Чэд, как я рад, что ты появился! Как ты вовремя!

– Да нет, – сказал Чэд Маллиган. – Радоваться тебе тут совершенно нечему.

Хинцельманн вздохнул. Потом нагнулся, словно через силу, и вытянул из огня кочергу. Кончик ее горел ярким оранжевым светом.

– Положи эту штуку, Хинцельманн. Просто положи ее обратно, очень медленно, потом подними руки вверх, так, чтобы я их видел, повернись и встань лицом к стенке.

На лице у старика застыло выражение неподдельного ужаса, и Тень, пожалуй, даже проникся бы к нему состраданием, вот только слезы, примерзшие к щекам мертвой Элисон МакГоверн, никак не шли у него из головы. Хинцельманн не двинулся с места. И кочергу обратно в камин он класть не стал. И к стенке не повернулся. Тень уже совсем было собрался дотянуться до него и попытаться отобрать кочергу, как тот вдруг метнул свой раскаленный дротик в Маллигана.

Метнул он его неловко и несильно, будто просто потому, что должен был метнуть, – и еще не успев закончить бросок, уже рванулся к задней двери.

Кочерга едва задела левую руку Маллигана.

Звук выстрела в замкнутом и довольно тесном пространстве стариковской квартиры был просто оглушительным.

Один выстрел, прямо в голову, насмерть.

Маллиган сказал:

– Ты бы лучше в свое переоделся. – Голос у него был тусклый и как будто неживой.

Тень кивнул. Он вышел в соседнюю комнату, открыл дверцу сушилки и вытащил свои вещи. Джинсы были еще влажные, но он все равно их надел. К тому времени, как он вернулся в комнату, полностью одетым – если не считать куртки, которая осталась где-то на дне озера, в стылом тамошнем иле, и туфель, которых он не нашел, – Маллиган уже успел вынуть из камина несколько тлеющих поленьев.

Маллиган сказал:

– Дурные настают времена, если полицейскому приходится устраивать поджог, чтобы замести следы им же совершенного убийства.

Потом поднял голову и посмотрел на Тень.

– Ты бы обулся, что ли, – сказал он.

– Я не знаю, куда он засунул мои башмаки, – сказал Тень.

– Твою мать, – сказал Чэд. А потом добавил: – Ты уж извини меня, Хинцельманн. – После чего поднял старика за шиворот и ремень, качнул и опустил головой прямо в горящий камин. Седые волосы затрещали и вспыхнули, и комната быстро начала заполняться запахом горелой человеческой плоти.

– Не было тут никакого убийства, – сказал Тень. – Это была чистой воды самозащита.

– Я знаю, что это было такое, – не допускающим возражений тоном сказал Маллиган. Он уже переключился на разбросанные по комнате тлеющие поленья. Пододвинув одно из них ногой вплотную к дивану, он взял со стола старую газету, местную «Лейксайд ньюс», разодрал на отдельные страницы, смял и бросил на полено. Газета мигом обуглилась и занялась ярким пламенем.

– Валим отсюда! – сказал Чэд Маллиган.

Пока они шли через дом, он на ходу открывал окна, а потом выпустил собачку замка на наружной двери и захлопнул ее за собой.

Тень, как был, босиком, прошлепал за ним к патрульной машине. Маллиган открыл для него пассажирскую дверцу, Тень залез внутрь и вытер ноги о резиновый коврик. Потом надел носки, которые почти успели высохнуть.

– Сейчас купим тебе какую-нибудь обувку у «Хеннинга», – сказал Чэд Маллиган.

– И много ты слышал, пока стоял под дверью? – спросил Тень.

– Вполне достаточно, – ответил Маллиган. А потом добавил: – И половины бы хватило.

До «Хеннинга» они доехали в полном молчании. Припарковав машину, начальник местной полиции спросил:

– Нога какого размера?

Тень ответил.

Маллиган ушел в магазин. Вернулся он с парой толстых шерстяных носков и парой кожаных сапог.

– Не осталось у них больше ничего на твой размер, – сказал он. – Если, конечно, тебе не нравится ходить в резиновых сапогах. Я подумал – вряд ли.

Тень натянул носки и сапоги. Как раз по ноге.

– Спасибо, – сказал он.

– Ты на машине? – спросил Маллиган.

– Оставил ее на подъездной дорожке к озеру. Возле моста.

Маллиган завел машину и вырулил с парковки при «Хеннинге».

– А что там у тебя с Одри? – спросил Тень.

– Через день после того, как тебя увезли, она сказала, что я ей нравлюсь, но только как друг, а больше между нами ничего и быть не может, потому что мы все-таки родственники, и все такое. И уехала обратно в Игл-Пойнт. Разбила мое и без того, блин, штопаное сердце.

– Оно и понятно, – кивнул Тень. – Ты пойми, тут на самом деле ничего личного. Просто Хинцельманну она здесь была уже без надобности.

Обратно они ехали мимо дома Хинцельманна. Из трубы столбом валил густой белый дым.