Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга I

Также в этом месте имеет смысл сказать несколько слов о присутствовавших на суде журналистах. Для прессы были выделены 6 постоянных мест, журналисты как стенографировали ход процесса, так и делали зарисовки, благодаря чему у нас сегодня есть удивительная возможность не только дословно знакомиться с текстом тех или иных выступлений, но и видеть портреты тех, кто их произносил.

7 сентября во время допроса Мод Ламонт, старшей сестры убитой девушки, прокурор предъявил ей для опознания часть одежды, найденной в колокольне. В зал заседаний были внесены вешалки с различными деталями женской одежды, чуть позже в тот же день чёрные платья и баску Бланш Ламонт надели на манекен, который установили в зале заседаний. При демонстрации одежды присутствующие ахнули, момент и впрямь был волнующий, по дрогнувшему голосу Мод можно было понять, какие сложные чувства и эмоции овладели ею в ту минуту.

А вот Дюрант, сидевший на удалении нескольких метров, не продемонстрировал ни малейшего интереса к уликам. Это, конечно же, выглядело очень странным! Если он действительно был невиновен, то почему так равнодушен? Одежду после обнаружения никто не чистил, она была грязной, на юбке имелись разрывы, явившиеся следствием борьбы… вряд ли подобные улики могли оставить кого-то равнодушным, тем более человека, знакомого с убитой девушкой на протяжении многих месяцев! Но Теодор Дюрант никаких эмоций не проявил и это безразличие лишь продемонстрировало присущие ему глубокие психоэмоциональные проблемы.

Дюрант безусловно являлся психопатом, человеком, лишённым свойственных обычным людям тонких движений души. Он не испытывал глубоких эмоций, связанных с окружающими, он мог такие эмоции лишь имитировать. Он являлся эгоистом чистой воды, незамутненным нарциссом, который по-настоящему интересовался только собой. В зале судебных заседаний он пытался вести себя так, как по его мнению должен был бы вести себя невиновный человек, но он не понимал при этом, что невиновный повёл бы себя совершенно иначе. В каком-то смысле это был сеанс саморазоблачения — именно поэтому на демонстративном равнодушии обвиняемого сделали акцент журналисты, наблюдавшие за ним в те часы и минуты (и мы должны быть благодарны им за проявленное внимание, их наблюдения многое сообщают нам о личности обвиняемого).

Забавно, что сам Дюрант так и не понял того, насколько же неправильно он себя держит на публике!

Прокурор Барнс фокус с демонстрацией одежды повторял и в дальнейшем, в частности, при допросе Мэри Нобл, тётушки Бланш. Делал он это якобы для того, чтобы выяснить, как именно была одета Бланш перед выходом из дома утром 3 апреля, но на самом деле, как кажется автору, данная демонстрация преследовала вовсе не эту цель. В конце концов, с одеждой всё было ясно и без её опознания тётей! Прокурор хотел ещё раз привлечь внимание присутствовавших в зале к уликам и побудить их обратить внимание на полное равнодушие подсудимого.

^{Прокурор Барнс, выступавший на процессе главным обвинителем, демонстрирует платье Бланш Ламонт её тётушке. После опознания деталей одежды Мод Ламонт и миссис Нобл, в зале был установлен манекен, облачённый в платье и баску Бланш.}

В тот же день обвинителем Барнсом был допрошен водитель трамвая Шэлмонт, рассказавший о том, как перешёптывались стоявшие на задней площадке его трамвая Дюрант и Ламонт. Шэлмонт возил последнюю по своему маршруту постоянно и ошибиться в опзнании не мог, Дюранта же он опознал прямо в зале суде.

Обвиняемый в это время перешёптывался с матерью, сидевшей прямо позади него. Таким образом Теодор демонстрировал пренебрежение к происходившему в зале, дескать, все ваши фокусы, господин обвинитель, не имеют ко мне ни малейшего отношения и я не буду реагировать на них. Подобной манере [разговоров с адвокатами или матерью] Дюрант следовал довольно долго. Примечательно, что к концу сентября он перестал демонстрировать показное безразличие и уже внимательно прислушивался и присматривался к тому, что происходило в зале.

Впрочем, не станем сейчас забегать вперёд.

15 сентября имела место маленькая сенсация. В тот день служба шерифа сообщила журналистам, что неизвестным лицом была предпринята попытка передать в камеру Дюранта письмо с зашифрованным посланием. Письмо было перехвачено и служба шерифа оказалась заинтригована таинственными козябликами. Поскольку никто из правоохранителей не смог разобраться в предполагаемом шифре, письмо было передано прессе и опубликовано в надежде на то, что найдутся люди, способные либо понять текст, либо взломать шифр.