Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III

Итак, что же написал Михаил Иванович Райский о классическом представителе «судорожных ядов» стрихнине в своём учебнике? Цитируем: «Он обладает резким горьким вкусом; горечь заметна при разведении в 60 000 раз. Казалось бы, присутствие стрихнина легко заметить, тем не менее, в жизни, наряду с самоубийствами, имеют место убийства и случайные отравления. Нам встречались смерти от приёма стрихнина вместо хинина. Терапевтическая доза стрихнина 0,001—0,002 г., смертельная 0,05 г.

(…)

Клиническая картина очень характерна. Отравившийся сначала чувствует своеобразное напряжение жевательных мышц; постепенно напряжение распространяется на мышцы затылка. Жевательные движения, а также дыхание всё более затрудняются; зрение и слух обостряются, выступает общее беспокойство и неожиданно следует приступ судорог. Отравившийся падает, его тело вытягивается и выгибается в дугу, дыхание останавливается, лицо синеет, зрачки расширены, пульс учащён, сознание сохранено.

Приступ судорого продолжается 15—30 секунд, реже – дольше, и наступает покой на 15—30 минут. При ничтожном тактильном раздражении или раздражении органов чувств возникает новый приступ. Один из них, чаще четвёртый-пятый, заканчивается смертью. Причина – истощение центральной нервной системы при содействии асфиксии.

По клиническим явлениям распознать отравление стрихнином легко, на трупе же невозможно; вскрытие устанавлитвает только признаки, соответствующие механической асфиксии. Как и при других отравлениях алкалоидами, диагноз ставится на основании данных судебно-химического исследования. Изредка вопрос решает нахождение кристаллов яда в желудке.

В трупе стрихнин сохраняется долго и может быть открыт через год и больше.»33

Автор специально обратился к учебнику 1953 г., а не к современным источникам. Представления Райского соответствуют развитию судебной медицины того времени, он сам изучал токсикологию примерно в то же время, когда это делали герои этого очерка – Беннет Хайд, Уолтер Хейнс, Виктор Вог и др. Поэтому нам важно посмотреть на симптоматику болезни Полковника Своупа именно глазами специалиста того времени.

И что же мы видим? Мы видим полное соответствие отравлению стрихнином! В своём месте мы уделили немалое внимание показаниям медсестры Перл Келлар и привели их существенную часть практически дословно. Сделано это было для того, чтобы исключить подозрения в избирательном цитировании и подгонке выводов под нужный результат. Никакой подгонки нет, в рассказе Перл Келлар мы видим полное соответствие симптоматике отравления стрихнином и обусловленной этим отравлением смерти.

А теперь – внимание! – вопрос: если доктор Уолтер Хейнс заподозрил смерть Полковника Своупа от «судорожного яда», то для чего он стал искать цианид?! Ведь стрихнин уже был найден! Какие у него имелись основания подозревать наличие другого яда, причём схожего по своим поражающим свойствам, если один яд в смертельной дозировке уже был обнаружен? Согласитесь, объяснение Хейнса, дескать, он заподозрил наличие «судорожного яда» и решил проверить биоматериалы на наличие цианида, выглядит совершенно бессмысленным и неубедительным.

Но, разумеется, некий смысл в действиях Хейнса имелся.

Автор полагает, что знает правильное объяснение странным поискам цианида в «пищеварительной капсуле», выброшенной доктором Хайдом, а затем и в трупе Полковника Своупа. Все эти пляски с бубнами вокруг наличия в трупе «второго яда» начались после того, как после одного из заседаний Большого жюри адвокат Беннета Хайда упомянул, что подзащитный приобретал «пищеварительные пилюли» в аптеке в виде готовой лекарственной формы [это произошло 27 февраля и несколько выше на данном эпизоде автором был сделан акцент]. Информация о покупке готовых «капсул» вызвала у прокурора обоснованную тревогу – тот предположил, что адвокаты станут строить защиту Хайда на ошибке дозировки стрихнина, допущенной аптекарем. Другими словами, вся вина Хайда будет сведена к тому, что он раздавал ядовитые пилюли, не ведая о том, что они ядовитые. Присяжные за такое не только не отправят на виседицу, но оправдают и пожалеют!

Имелось и другое важное соображение, способное повлиять на принятие решения о поиске «второго яда». Доктор Хектоен во время допроса его коронерским жюри не исключил возможность попадания стрихнина в тело человека после наступления смерти. Такой механизм сложно было придумать, но нельзя было исключать того, что защита как-то использует в своих интересах данное признание. Например, объяснит попадание стрихнина технической ошибкой при бальзамировании трупа, либо предложит некую иную версию, непроверяемую и неопровержимую. Примеры того, как адвокаты успешно «отводили» от обвиняемого подозрения в отравлении, доказывая посмертное попадание яда в труп, известны, причём происходило такое в разных странах.