Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III

3) Судья продемонстрировал свою предвзятость тем, что не удовлетворил ни единого ходатайства защиты, связанного с отводом недопустимых улик и доказательств. К таковым по мнению защиты относились судебно-химические исследования печени Полковника Своупа (заблаговременно измельченной и покрывшейся плесенью ввиду ненадлежащего хранения), а также экспертные заключения Людвига Хектоена о причинах смерти потерпевших (поскольку эти заключения основывались на результатах вскрытий трупов, проведенных с грубым нарушением предписанных процедур).

На протяжении довольно продолжительного времени ничего существенного не происходило. Но 11 апреля 1911 г. Верховный суд штата Миссури отменил приговор в отношении доктора Беннета Хайда, указав в мотивировочной части решения на многочисленные нарушения процедуры при рассмотрении дела в окружном суде и назвав заключение суда о распространении тифозной инфекции некомпетентным. В решении содержалось прямое требование пересмотреть дело в том же окружном суде с новым судьёй и новым составом присяжных.

По прошествии двух недель – 28 апреля – суд низшей инстанции [т.е. окружной] на заседании коллегии судей из 7 членов постановил отменить приговор суда от 5 июля 1910 г. и вернуть дело на доследование. Основание – нарушение судьёй Лэтшоу "хабеас корпус" [бездоказательный арест], предвзятость судьи, выразившаяся в том числе в том, что он говорил о виновности подсудимого ещё до начала суда, а также то довольно специфичное обстоятельство, что приговор Хайду основывался исключительно на косвенных доказательствах.

По традиции англо-саксонского права наиболее тяжкие приговоры – смертная казнь и пожизненное лишение свободы – не должны основываться исключительно на косвенных уликах, для их вынесения необходимо либо признание подсудимым вины, либо наличие неоспоримых прямых улик. Нельзя не отметить того, что само по себе деление улик на «прямые» и «косвенные» представляется до некоторой степени лукавым, в этом отношении логика отечественного уголовного Закона, не признающего деления улик по их качеству, кажется более здравой и честной. В России нет деления улик по сортам – если какое-то свидетельство, след, материальный предмет и т. п. содержат важную для установления истины информацию, то они являются уликой, а если не содержат, то уликой не являются. Точка! У англо-саксов уголовный закон намного более хитро-мудро закручен, причём сделано это умышленно, и вот эта хитро-мудрая закрученность открывает огромные просторы для перетолковывания и переиначивания всего и вся.

Что в деле Хайда мы и увидели.

Отмена приговора вернула ситуацию к началу апреля 1910 г., то есть в состояние до момента начала суда. Беннет Хайд подлежал освобождению под залог 50 тыс.$, деньги немедленно были внесены в кассу суда и в тот же день заключённый триумфально покинул тюрьму.

Его выход наблюдала группа зевак и журналистов, собравшаяся у ворот тюрьмы Сен-Квентин. С другой стороны ворот за Хайдом следили обитатели административного корпуса. По свидетельству газетчиков, день был очень жарким, окна в здании были открыты и в них выглядывали любопытствующие тюремщики. Франсис приехала за мужем на новеньком электромобиле [нет, это была не «тесла»! ], подобные машины считались тогда верхом шика. Хайд вышел из дверей тюремного блока и двинулся к автомобилю жены. Высоко подняв голову, он махал рукой людям, наблюдавшим за ним из административного корпуса, многие принялись махать ему в ответ. Выглядело это так, словно президент государства спускается с борта океанского лайнера и взмахом руки приветствует встречающих его подданных. Когда автомашина выехала за ворота и Хайд увидел людей снаружи, он точно также надменно и снисходительно махнул и им – это был прямо-таки эталонный праздник тщеславия. Хайд был не просто весел и доволен – что было бы понятно в его ситуации! – он прямо-таки упивался собою и наслаждался ощущением собственной значимости и могущества. Хотя и то, и другое являлись отнюдь не его заслугами, а служили всего лишь неотъемлемой частью богатства жены.

Можно было бы предположить, что столь опрометчивое поведение является свидетельством небольшого ума и ограниченности мистера Хайда, но нам известно, что в действительности доктор являлся человеком немалых способностей и незаурядного ума. Один из его соучеников по баптистскому колледжу некий Генри Паркер (H. Q. Parker), сам ставший учёным и занявший должность декана факультета, вспоминал, что Беннет являлся одним из лучших студентов и прекрасно разбирался в химии и медицине. Хайд был широко эрудирован, являлся одним из лучших спортсменов из числа студентов, обладал прекрасным чувством юмора и пользовался среди однокурсников заслуженным авторитетом. После окончания колледжа он был избран президентом ассоциации выпускников [если быть совсем точным, то это произошло в 1908 г.]. Понятно, что на такую должность выдвигается человек, пользующийся уважением товарищей, и малоумный дурачок никогда бы её не занял.