Американский брат

– Зачем вы мне это показываете?

– Я объясню. Может быть, вам сейчас не хочется знать об этой трагедии, об этой беде, но… Теперь вы сможете понять, что за человек Львов и его ближайший помощник и друг Биркус. Тут действовали уголовники Биркуса. Они заставили Лурье смотреть на истязания жены. Эксперты утверждают, что Ирину Павловну изнасиловали два разных мужчины. Я не знаю, когда именно Лурье подписал все бумаги. И назвал комбинации сейфа с деньгами и ценностями, замурованного в подвале загородного дома. До того или после. Впрочем… Какое это имеет значение? В любом случае ему пришлось увидеть весь этот ужас. По мнению экспертов, он умер уже после жены.

– Полиция не церемонится с людьми, которых подозревают в тяжких преступлениях, – сказал Джон. – Не мне вас учить, как работать в таких случаях.

– В вашем представлении я мог бы найти и задержать Львова, отправить его в тюрьму. На ночь подсадить в его камеру парочку уголовников, настоящих зверей. А наутро он, избитый до полусмерти, униженный, сам попросился бы на допрос и дал показания. Но это лишь фантазии. Львов, если мне удастся его задержать, не просидит в полицейском участке и пары часов. Его вытащат на свободу высокопоставленные друзья, а меня уволят в пять минут.

Девяткин отошел в дальний угол.

– К слову, – он увлекался антикварной мебелью. Он сидел вот здесь, привязанный к старинному дубовому креслу с прямой спинкой. Наверняка, жена кричала… Но это старый дом с очень толстыми стенами. Звукоизоляция потрясающая. Дальнейшие подробности опускаю. Не потому что хочу пощадить ваши чувства. Самому до тошноты противно все это рассказывать. Пойдемте.

Другим коридором он провел Джона дальше. Толкнул дверь и включил свет. Джон шагнул вперед. Эту комнату, спальню, не убирали, мебель отсюда не выносили. Окна оказались наглухо закрытыми. Было душно, кроме того, в воздухе витал какой-то отвратительный непередаваемый словами запах, от него и от духоты кружилась голова. Джон увидел смятую кровать, заляпанную темными пятнами, багровые пятна на полу. Он снова посмотрел на измятую кровать, закрыл глаза, потому что вдруг испытал то, чего не испытывал давно: приступ странной слабости, на минуту парализовавшей все тело. К горлу подступила тошнота, голова слегка закружилась. Он испугался, что упадет в обморок, поэтому, когда силы вернулись, резко повернулся и вышел в коридор.

– У вас есть закурить? – спросил он.

– Вы же вроде не курите, – Девяткин протянул ему пачку сигарет и спички.

Джон стал неловко прикуривать, зажатая губами сигарета мелко подрагивала, руки налились ватной слабостью, огонек спички тоже дрожал.

– Слушайте, я понимаю, чего вы добиваетесь, – сказал Джон. – Вы давите на меня, потому что я был одним из ближайших помощников Биркуса и Львова. Они мне платили, я был тесно связан с ними, возможно, поддерживаю контакты и после их бегства. По-вашему, я многое знаю, возможно, мне известно, где прячутся эти два персонажа. Вы уверены, что я не желаю или боюсь поделиться этой информацией. Кроме того, мне кое-что известно об этом убийстве…

– Разве я не прав?

– Вы ошибаетесь. Биркус и Львов близко не подпускали меня к своим тайнам. Я занимался рутиной ежедневной работы и не имел представления об их делишках. В этом я готов поклясться.

Девяткин только пожал плечами и молча пошел к входной двери, они спустились вниз лифтом, вышли во двор и сели в машину. Девяткин сказал, что непосредственных исполнителей убийства пристрелили при задержании. Причастность Львова и Биркуса доказать не удалось. Пока не удалось… Против них есть некоторые косвенные улики, которые суд, – если он когда-нибудь состоится, – вряд ли примет во внимание. Но игра еще не окончена, хотя Львов на это очень надеется. Девяткин хотел еще что-то сказать, но неожиданно замолчал, решив, что его монолог никто не слушает, он зря тратит слова, напрасно расходует время.

Глава 25

Четыре дня Джон ждал вестей от брата, тот не позвонил. Наутро пятого дня на пороге выросла фигура адвоката Моисеева, он сказал, что заехал буквально на несколько минут спросил нет ли гостей. Скинув кожаное пальто в прихожей, прошелся по квартире, заглянув во все комнаты, поставил тяжелый портфель на пол и устроился на кухне, на высоком табурете с кожаной спинкой и. Подумал немного и спросил:

– Среди этих масок тебе не страшно?

– Ни капельки.

– Ты смелый парень. А у меня мурашки по коже. Кажется, что со стен мертвяки смотрят.

Он немного успокоился и перестал елозить на табурете. Вчерашним вечером Моисеев вернулся из Владимирской тюрьмы, где виделся с Томом. Встреча была короткой, новостей немного. На следующей неделе Тома перевезут в колонию, где он будет отбывать наказание. Колония находится в той же Владимирской области, от Москвы на машине всего-то часа четыре. Колония относительно небольшая, на полторы тысячи заключенных.