Американский доктор из России, или История успеха

Вот почему отделения «Скорой помощи» всех городских госпиталей забиты беднотой, не имеющей никаких страховок. Они идут туда, зная, что доктора и сестры там обязаны их лечить наравне с богатыми. Без уступок этой группе населения может произойти все, что угодно: не выберут сенатора, не выберут губернатора, даже президента. В конце концов недовольство бедных может выплеснуться на улицы, что не раз случалось. Медицина в структуре современного общества — его чувствительный нерв: на ней, в первую очередь сказываются любые общественные сдвиги. Поэтому политики стараются использовать ее как рычаг для своих выборов, вновь и вновь обещая эту подачку бедным.

Однако благородным клинтоновским идеям реализоваться не дали. Вместо этого возникла странная структура НМО — Организация по управлению медициной, частная бюрократическая страховая система промежуточной регуляции стоимости лечения. Она встала между докторами и пациентами, как цензура, и взяла под свой контроль оплату страховок докторам. НМО призвана была рационально регулировать спрос и предложения в сфере медицины. Но медицина — не товар, а эта компания стала ограничивать докторов в их правах и диктовать им, что и как делать и сколько за это получать.

Еще в начале ее организации я посоветовался с Виктором:

— Как ты думаешь, стоит заключать договор с этой новой системой?

— Знаешь, Владимир, пусть молодые доктора играют в эти игры, а нам с тобой в нашем возрасте это уже не нужно.

— Хорошая идея, Виктор.

— Еще одна хорошая идея!

Как во многих случаях, он оказался прав: бессмысленность новшества выяснилась уже через пару лет. Изо всех наших докторов только мы с ним продолжали брать относительно небольшие деньги с наших пациентов, зато нам никто ничего не диктовал.

Золотой век американской медицины и ее структурные изменения почти не коснулись докторов-иммигрантов, приехавших из Советского Союза. Как они осели в своих офисах в районах Бруклина и Квинса, так и продолжали принимать там русских иммигрантов. А у них были страховки «Медикейд» и «Медикер», которые как платили мало, так и продолжали. Но зарабатывали эти доктора совсем неплохо: чтобы побольше выжимать из «Медикейда» и «Медикера», они наловчились делать пациентам ненужные исследования и процедуры. Многие пациенты этого не понимали: раз доктор назначил что-то, значит — надо. Другие понимали обман, но считали это чем-то нормальным. Они привыкли к бесплатной советской медицине и считали, что так должно быть и в Америке. На самом деле в России деньги были «государственные», то есть награбленные правительством у народа, а Америке деньги на лечение идут из карманов налогоплательщиков.

Ко мне нередко обращались больные, которые до этого проходили лечение у русских докторов:

— Мне мой бруклинский доктор вон сколько лекарств прописал, — выкладывает на стол пластиковый пакет, наполненный аптечными баночками.

— Помогло?

— Ни грамма не помогло! Как хромал, так и хромаю. Только желудок стало печь.

— Что-нибудь еще вам делали?

— Как же, делали: уколы кололи, электротоком лечили, пластинками. Спасибо доктору — на машине возили туда и обратно.

— Ну и как — помогло?

— Ни грамма не помогло! Еще хуже стал хромать.

— А рентгеновский снимок вам делали?

— Нет, не делали. Разве надо?

Снимок показывает почти полное разрушение сустава.

— Вам надо делать операцию.

— Операцию? Вот оно что… Значит, ходил к тому доктору — только зря мучился?..

К сожалению, качество лечения в русских частных офисах было намного ниже среднего американского уровня. Я бы это назвал «бруклинской медициной»: оборудование и медикаменты американские, а методы лечения — советские.

На приемах в моей «русской клинике» резиденты-американцы постоянно возмущались:

— Владимир, как это так можно, чтобы русские доктора назначали дорогие и заведомо ненужные процедуры? Да еще и давали транспорт за счет «Медикейда!» Ведь плата за это идет из наших налогов!

Я и сам поражался такому неуважению к законам страны. Одно было оправдание: многие американцы жульничали еще больше и обсчитывали «Медикейд» и «Медикер» на миллионы. Время от времени их ловили за руку, арестовывали и писали об этом в газетах.

В нашем маленьком «русском департаменте» произошли изменения: Леню Селя приняли в резидентуру по ортопедической хирургии, хотя и не в наш, а в другой госпиталь. В эту область медицины, гарантирующую высокие доходы, иммигранту попасть практически невозможно, предпочтение отдают лучшим выпускникам американских медицинских институтов. Лене помог все тот же Френкель: как он мне и обещал, он договорился о Лене с директором того госпиталя.

Леня был счастлив неимоверно, только что не прыгал от восторга:

— Владимир, меня приняли, приняли! Я опять буду ортопедом! Спасибо вам и Френкелю.

Как он сразу преобразился! Вместо угрюмости и недоверчивости на его лице были написаны уверенность и спокойствие. Он уже не смотрел на других дичком и не крался боком по коридорам, а ходил уверенной быстрой походкой. Так успех в Америке преображает людей.