Американский экспресс

Сюська вернулся к своей жене, добрейшей женщине, тете Софе, которая уже растила его дочь — Мери, а вскоре после этой истории родилась еще одна дочь — Инна. Девочки до такой степени были похожи на отца своими мелкими, но яркими чертами лица, что незнакомые люди останавливали их на улице с вопросом: не дочери ли они Гуровича, начальника финансового отдела Машиностроительного завода имени Лейтенанта Шмидта? Вот они-то и проживали сейчас в Лос-Анджелесе. Старшая, Мери, жила под одной крышей с родной сестрой покойной матери, младшая — со своим семейством: мужем и двумя женатыми сыновьями и двумя внуками.

Возвращение, пусть мысленное, в далекие годы детства и юности было для меня столь трепетно, что смазывало впечатление от встречи с Лос-Анджелесом. Удел сентиментальной души… Интересно, я узнаю Мери? Ведь мы не виделись более сорока лет, с тех пор как я, закончив институт, уехал из Баку. Конечно, я нередко наведывался, навещал родителей, но с родственниками пути как-то не пересекались. Однако отца девочек, дядю Изю Гуровича, легендарного Сюську, я видел довольно часто — он жил в Ленинграде со своей новой семьей, и мы дружили до самой его кончины…

Лос-Анджелес… продолжение

…Она меня узнала. И я ее узнал. Сквозь моложавое, с мелкими чертами, лицо проступал рисунок лица дяди Изи Гуровича: удивительно, как дочь была похожа на своего отца — что анфас, что в профиль. Сидя в машине, я искоса поглядывал на Мери, удивляясь подобному сходству.

Автомобиль резво нес нас вдоль бульвара Санта-Моника, смиряясь перед светофорами. Четкая геометрия здешних улиц напоминала мне геометрию улиц Петербурга, стой разницей, что дома тут были малоэтажны и унылы. Это обескураживало. Впрочем, классические контуры небоскребов даун-тауна высились в стороне от нашего маршрута, подсказывая, что рановато, пожалуй, составлять впечатление от Лос-Анджелеса — все еще впереди…

На каком-то отрезке бульвара взгляд, взметнувшись поверх крыш, уперся в далекий лесистый холм с летящим словом «Голливуд», и я умиротворенно откинулся на теплую кожу автомобильного сиденья в предвкушении праздника.

Пятнадцатиметровые буквы возвела в 1923 году фирма по торговле недвижимостью в своих рекламных целях, и тогда надпись читалась как «Голливудленд». Тысячи лампочек, за которыми наблюдал специальный смотритель, высвечивали по ночам это слово. Со временем четыре последние буквы куда-то исчезли. А парящие над городом буквы, вместе с целым районом Лос-Анджелеса, прибрал к рукам центр мировой киноиндустрии.

Кончился день. Кончался вечер. Подступала полночь… Витрины и окна первых этажей на бульваре Санта-Моника попрятались за ажурные металлические жалюзи, словно заперлись в тюремных камерах. Прохладный воздух холодил ноздри…

Получив карт-бланш на вольное времяпрепровождение, я шагал к Променаду — месту, на которое меня нацелил муж младшей троюродной сестры. «Там, — сказал он, — бездельничают всю ночь, а мне завтра спозаранку подниматься на работу. Знаешь, как работает Америка? Уходят засветло, приходят затемно — на том и стоит Америка». Честно говоря, я был рад: одиночество — лучший спутник в такой прогулке. Тем более весь вечер я был во власти родственников. Правда, днем, изловчившись, ускользнул с племянником Димой, что работал в Голливуде по компьютерной части…

Когда мы по прекрасному шоссе подъехали ко входу в этот киновертеп, Дима передал мне нагрудный знак штатного сотрудника, и я, нисколько не смущаясь, продефилировал мимо контролеров, реально ощутив тяжесть сэкономленных тридцати пяти долларов.

За металлической оградой студии кинокомпании «Юни-версал» я тотчас попал в толпу туристов, которым тут несть числа, и, сверяя свой маршрут с путеводителем, попытался по-быстрому обойти сей легендарный киногород. Но по-быстрому не удалось — толпа никуда не торопилась. Толпа наслаждалась… Оказывается, Голливуд — это не киностудия, как, скажем, «Ленфильм». Голливуд — это государство-конфедерация, раскинувшаяся в долине между двумя горными хребтами на нескольких высоченных холмах. И в этой конфедерации существуют федеративные республики — «Юниверсал», «Парамаунт», «ХХ-век Фокс», «Метро Голдвин Майер», «Коламбиа пикчерс» и множество более мелких. Со временем кое-кто из них вышел из конфедерации и покинул Голливуд, но все равно остался в пределах Лос-Анджелеса. Благо этот земной рай — с изумительным климатом, океаном, киношным ландшафтом — являл собой уникальную естественную съемочную площадку…

Студия «Юниверсал» в восприятии российского человека представляла собой огромный парк культуры и отдыха с аттракционами, кинозалами и пунктами общепита. Все так. Однако дело в том, какие аттракционы и кинозалы!