Американский период жизни и деятельности святителя Тихона Московского, 1898–1907 гг.

«На отпевание почившего инока о. Серафима прибыли в Катасакву Высокопреосвященнейший Владыка Архиепископ Тихон, Кафедр. Прот. А. Хотовицкий, о. Игумен Арсений, о. Ключарь И. Зотиков, о. Секретарь Правления В. Туркевич, Свящ. И. Клопотовский, Свящ. В. Рубинский, Свящ. А. Владышевский и о. Диакон А. Кальнев. Отпевание состоялось во вторник после литургии, вынос же из квартиры совершен был о. А. Немоловским еще в воскресенье. Покойного напутствовали сердечными речами – Высокопреосвященнейший Владыка в понедельник вечером, о. Хотовицкий и о. Немоловский в день погребения за литургией и о. Арсений при отпевании. Когда о. Немоловский в своем надгробном слове делился воспоминаниями о последних днях жизни почившего собрата и обрисовывал его чистый характер, его светлую личность, то и сам проповедник и вся церковь надрывались от рыданий. Составленный из священнослужителей хор благоговейно и умилительно исполнил положенные песнопения, трогательные, за душу хватающие. Народ стоял с возжженными свечами. Из церкви гроб вынесли на руках священники и, совершив обнесение вокруг храма, на руках, с чтением евангелий, при колокольном звоне проводили на кладбище в склеп»¹⁰.

17 февраля/2 марта 1907 г.

В субботу Тихон приехал из Нью-Йорка в Мэйфилд.

18 февраля/3 марта 1907 г.

После литургии¹¹ и трапезы начала работу VII конвенция Русского православного кафолического общества взаимопомощи в Соединенных Штатах Северной Америки. «Торжественно открытая Почетным Председателем Общества Конвенция отбылась в Майфильдской церковной школе, под председательством свящ. Венедикта Туркевича»¹².

20 февраля /5 марта 1907 г.

Вторник мясопустной седмицы был отмечен выдающимся событием в жизни Североамериканской епархии – состоялось открытие первого Всеамериканского Церковного Собора.

«Нельзя сказать, чтобы первый Собор Северо-Американской Православной Церкви состоялся при благоприятных обстоятельствах. Дело в том, что чуть ли не за неделю пред днем, назначенным для открытия собора, пришла из России весть о переводе Высокопреосвященнейшего Архиепископа Тихона на новую кафедру, в Ярославль. Перевод состоялся от 25 Января, и т. о. указом этим фактически отнимались у нашего Архипастыря права хозяина Епархии и право действования по собственной ответственности. Между тем, в Соборных совещаниях намечались вопросы важные, требовавшие от Архипастыря полных прав предстоятельства в епархии… Указ о переводе поставил комитет предсоборный в затруднение, как быть: не сообщить ли избранным на Собор делегатам о неблаговременности Собора и не отложить ли его до неопределенного времени. В этом затруднительном положении Духовное Правление обратилось с телеграфным докладом к Преосвященнейшему Иннокентию, Епископу Аляскинскому, на которого возложено Св. Синодом временное управление Епархией¹³, и от Его Преосвященства получило ответ в утвердительном смысле: «Собору быть, во всем испрашивать инструкций от Владыки Тихона». Однако, даже при этом соизволении Правящего епархией Архиерея, постановления Собора не могли уже иметь характера положительности и должны были принять характер подготовительных работ, при совместных и равноправных голосах духовенства и мирян. Но лучше что-нибудь, чем ничего. И так как назначенная одновременно Конвенция Православного Общества Взаимопомощи давала возможность дарового проезда на Собор большинству мирян-делегатов и многим священникам, то Собор и состоялся.

Но тут встретилось еще одно обстоятельство, которое неблагоприятно отразилось на результатах совещаний соборных. Обычно Конвенция продолжается с воскресенья по среду – утро. То же предполагалось предсоборной Комиссией и теперь. Между тем, Конвенция на этот раз предприняла полный пересмотр всего устава «Общества» вместо тех отрывочных и частичных перемен и заявлений, какие обычно предлагаются её решению. С первых же дней определилось, что такой пересмотр отнимет, вместо двух-трех дней, всю неделю, и что Конвенция закончит свои занятия не ранее субботы. И вот, Собору пришлось заниматься урывками, ограничиться общим принципиальным рассмотрением более важных вопросов, отказавшись от систематического обследования программы, составленной ранее, и затем исполнительную работу передать в особый Комитет.

В общей сложности Собор имел три поздних вечерних заседания и одно утреннее, – а всего около семи часов времени. Конечно, придти к каким бы то ни было решениям в такой короткий срок времени было немыслимо, тем более что делегаты к вечернему заседанию являлись утомленными целодневной работой на Конвенции – от 8.30 утра до 6.30 вечера, не говоря уже о дополнительных комиссиях по разным детальным вопросам, которые вынуждены были выхватывать часы из обеденных антрактов и ночного отдыха…