Американский пирог

Мы с Элинор, почитай, поселились в городской больнице. Притащили туда кофейник, пакетики сахарина и пластмассовые ложки. Там, конечно, были автоматы, но кофе в них оказался горьким и густым, а стоил целое состояние. Вот мы и навезли всего домашнего, включая одеяла и пуховые подушки. Мы сидели в зале ожидания и, как и велит его название, ожидали — ждали, пока наша девочка проснется и пошлет всех врачей к чертовой матери. Моя внученька еще насмешит нас всех до упаду, рассказывая об этой аварии! Она с малолетства острячка, и без нее мне не мил весь белый свет. «Господи, — хотелось мне крикнуть, — неужто Тебе все еще мало? Неужто Ты отнимешь и ее?!»

Да куда я без Джо-Нелл?! Она отвезла меня в Нашвилл, когда созрела моя катаракта, чтобы доктор удалил ее лазером. А год назад, в августе, когда моя сестра упала и сломала тазовую кость, Джо-Нелл свозила меня в Техас. Как я тогда поняла, Хэтти встала на заре и отправилась кормить цыплят. Накануне прошел сильный ливень, что не часто бывает к западу от девяносто восьмого меридиана. И вот Хэтти колготилась с цыплятками, хлюпая по грязи в резиновых шлепках, а затем вдруг поскользнулась и рухнула на спину, прямо посреди куриц. Она сразу поняла, что сломала какую-то кость: хруст был такой, словно кость эта раскололась надвое.

Так Хэтти и лежала в грязи, среди рассыпанного зерна, глядя в безоблачное синее небо. Старая ветряная мельница, которую мой Амос выстроил в тридцать седьмом году за четыреста двадцать долларов, мерно вертела своими крыльями. Куры тихонько квохтали и клевали зерно вокруг Хэттиных белых носков и резиновых шлепанцев. Кролик, что носился, прижав уши, по двору, едва не проскакал прямо по ней, а затем унесся во влажную от дождя рощицу. Но Хэтти ничто не тревожило, покуда не появился канюк, решивший взобраться на старое мескитовое дерево. Она хотела прогнать его, но двигаться было больно. «Пшел!» — велела она канюку, но тот не послушался, а только уставился на нее, словно говоря: «Наверное, не стоит и возиться с тобой, тощая старушенция. Мяса в тебе все равно не больше, чем в курином крылышке».

Около полудня ее обнаружил мельник и позвонил в службу спасения. Семьи у Хэтти не было (она так и осталась бездетной), зато было много приятельниц среди прихожанок местной церкви. Одна из них, ходившая с Хэтти в воскресную школу, набрала мой номер и поднесла телефонную трубку ко рту Хэтти.

— Я упала и сломала тазовую кость, — пролепетала Хэтти своим тоненьким надтреснутым голоском, — она раскололась пополам.

— Я срочно выезжаю к тебе, — пообещала я.

— Стара ты уже для поездок, — возразила она.

— Мне всего лишь семьдесят девять.

— Вздор, уже все восемьдесят.

— Я выезжаю, — отрезала я, — и скоро буду у тебя.

— Но это же сущий пустяк, — не унималась она. — Доктор Дэнверс говорит, что через шесть недель я буду как новенькая.

— Рада слышать, — кивнула я, — но пока эти шесть недель не пройдут, я не отойду от тебя ни на шаг.

— Вздор! — снова крикнула она. А затем гораздо тише прибавила: — Знаешь, Минерва, я так рада, что ты наконец-то вернешься домой.

Я рассказала Джо-Нелл, что стряслось, и она согласилась:

— Нет проблем, я свожу тебя. Когда выезжаем?

— Сегодня, — сказала я. — Вот только как быть с закусочной? Думаешь, Элинор справится?

— «Булочки Фреда» — это всего лишь ничтожная забегаловка, Минерва. Заказы на праздничные торты можно пока не брать, а те четыре вида булочек, что мы продаем, Элинор нашлепает одной левой.

Я все же попросила Уинни Дэниелс заходить к Элинор — просто чтоб составить ей компанию. И вот мы с Джо-Нелл сели в ее желтый автомобильчик и поехали. Мы добрались до Маунт-Олив за два дня и одну ночь и сразу же помчались в больницу. Хэтти полусидела в постели, а ее седые волосенки напоминали пушинки одуванчика.

— Мэм, — пропищала она, вопросительно глядя на меня, — что вам принести: кукурузных лепешек или печенья?

Сидевшая на стуле пожилая дама подалась вперед. На ней было туго накрахмаленное хлопковое платье в желтый цветочек.

— Она не в себе, — пояснила нам дама.

— Вы ее медсестра? — спросила Джо-Нелл.

— Нет, солнышко. Я — Мира Хоффстедер, мы с Хэтти из одного прихода. Все наши дамы из воскресной школы по очереди ухаживают за ней, как когда-то, Господь тому свидетель, она сама ухаживала за каждой из нас. А вы, вероятно, ее сестра?

— Я Минерва Прэй.

— О, она постоянно говорит о вас.

— А это моя внучка, Джо-Нелл.

— Очень приятно, — отозвалась Мира, — хотя мы и знакомимся при таких печальных обстоятельствах.

— И давно это с ней? — спросила я.

— Со вчерашнего вечера, — сказала Мира.

— А врач ее осмотрел? — Я погладила запястье Хэтти. — У нее ведь жар.

— О да, моя милая, осмотрел, — закивала Мира. — Доктор Дэнверс сказал, что не знает, в чем дело. Вчера все было в порядке, а теперь этот жар ничем не снять.

— Хэтти! — Я взяла ее за руку. Ее косточки казались куда тоньше, чем прежде, почти как у ребенка. Кожа была сухой и горячей, и я вспомнила, как у моих деток был жар.

— Бык вырвался из загона! — завопила она, глядя на меня с ужасом. — Скорее спасайте Джози!