Американский пирог

— Милочка, да так ты подхватишь пневмонию! Ведь у нас тут холодина, а ты даже без пальто. — Элинор выбралась из фургона, оставив дверцу приоткрытой. Она обняла меня, а затем отступила на шаг назад и снова стала разглядывать мои волосы. Я же смотрела на нее снизу вверх и недоумевала: неужели она всегда была такой огромной? На дороге тем временем машины с трудом объезжали ее громоздкий фургон и оглушительно гудели.

— Что ж, похоже, надо удирать. — Она нагнулась, подхватила своими веснушчатыми ручищами мою сумку и, слегка крякнув, закинула ее на переднее сиденье. Я сошла с поребрика, дождалась просвета в потоке машин, забралась внутрь и скользнула на обитое темным винилом кресло. И по виду, и по запаху его обивка напоминала жареный баклажан. Вот эту особенность Минервы и Элинор я помнила особенно отчетливо: их одежда и волосы всегда пахнут какой-то едой, подобно тому как вещи других женщин пропитываются духами или табаком. Я повернулась в своем кресле и кивнула пожилым дамам. У обеих были седые кудряшки и горбатые спины. Я бы приняла их за близняшек, но одна из них была чуть выше ростом, а ее голубые глаза казались подернутыми пленкой.

— Я Фредди, сестра Элинор, — представилась я.

— Солнышко, да мы о тебе уже все-все знаем, — ответила голубоглазая дама и протянула мне руку, туго обтянутую блестящей кожей и усеянную пигментными пятнами. — Я Уинни Дэниелс, подруга твоей бабки. Ты ведь знаешь, что она вице-президент Клуба таллульских вдов? Ну, а я — его секретарь.

— А я Матильда Ланкастер, — сказала маленькая старушка, пожимая мне руку. На ней была серая фетровая шляпа, лихо сдвинутая набекрень. — Я в клубе недавно.

— В смысле, она недавно овдовела, — пояснила Уинни Дэниелс заговорщицким шепотом, наклонившись к моему сиденью. — Беда с этими новенькими — готовы расплакаться хоть от дуновения ветерка.

— Только не я, — взвизгнула Матильда, сверкнув глазами.

— Мы торопимся в клуб пенсионеров. — Уинни глянула на свои усеянные бриллиантами часики. — В канун Нового года мы всегда играем в «угадайку».

— Элинор вызвалась отвезти нас, — прибавила Матильда, — она вообще нас повсюду возит, с тех пор как у Минервы объявились эти ее катаракты.

— Бедняжка теперь слепа как крот, — покивала Уинни, а затем испугалась. — Не говори ей, что я так сказала, ладно?

— Что вы, мэм, — успокоила ее я, — мне бы и в голову не пришло.

Я покосилась на окно. Элинор стояла на тротуаре и объяснялась с женщиной-полицейским, то и дело указывая в сторону фургона. В этом необъятном бежевом свитере с длиннющими рукавами моя сестрица казалась человеком-горой. Кроме того, на ней была неровно подрубленная синяя шерстяная юбка, высокие кроссовки и лиловые носки. Одевалась она, как всегда, оригинально. Некоторые считали ее эксцентричной, но я-то знала, в чем дело: она подбирает одежду поудобнее, не заботясь о цветовой гамме. Тут женщина из полиции подняла руку, показывая, что с нее уже хватит объяснений. Элинор помчалась к фургону, нырнула в салон и навалилась на руль.

— Чуть не заработала талончик, — прошипела она. Ее щеки пылали, как апельсины-корольки. — «Незаконная парковка», чтоб их всех! Нет чтобы ловить настоящих преступников!

— Бог с ними, с преступниками, детка. Пора ехать, — сказала Уинни Дэниелс. — Не хотелось бы прийти на праздник последней.

Я откинулась на обитую винилом спинку. По радио все еще шло то самое ток-шоу, и Эдди Дагган по-прежнему принимал звонки по поводу землетрясений.

— Прошлым летом… кажись, тогда был август… точно, август!.. В общем, в Дайерсберге приключилось землетрясение, — сообщил слушатель с алабамским акцентом, — от него у меня вся дорожка растрескалась.

— Помню-помню, — ответил Эдди Дагган, — три и две десятые балла.

Элинор завозилась с кнопками, пытаясь отрегулировать обогреватель. Затем она обернулась назад:

— Наверное, надо вас всех представить.

— Мы уже познакомились, — улыбнулась я старушкам.

— Что ж, девочки, тогда держитесь! — И Элинор вцепилась в руль своими огромными ручищами. Она выжала газ, и фургон, шатаясь, ворвался в водоворот машин. Старушки ахнули, а я оперлась одной рукой о лиловую приборную доску. После полета на «Сессне» я была готова ко всему. Красно-белый грузовик метнулся в сторону и загудел на нас.

— Да вижу, вижу я тебя, — нетерпеливо ворчала Элинор.

Она сгорбилась над рулем и глядела на дорогу сквозь свои огромные очки.

— Минерва-то держится? — спросила я.

— Получше моего, — хмыкнула Элинор. — Бог мой, сколько сил у этой женщины! Сама знаешь, она давно привыкла к больным и реанимациям. Стряпает столько, что хватило бы на целый полк. Я уж боялась, что она затеет торт-гигант, но, слава богу, вроде одумалась.

Я улыбнулась, а старушки на задних сиденьях захихикали.

— Я так переживаю за Джо-Нелл, что чуть с ума не сошла. — Элинор опустила солнцезащитный козырек, закрывая нас от слабых зимних лучей. Затем она хлопнула ладонью по рулю, посылая гудок зеленому джипу. — Нет, ты это видела? Взял и подрезал меня, и мы чудом избежали аварии. И зачем только подросткам выдают права?!