Американский психопат

— Разве ты не собираешься защищать свою подругу? — спрашивает Эвелин Дэниэла.

— Господи, ну что ты от меня хочешь? — смотрит он на нее в зеркало, вытирая нос и снова шмыгая. — Я пригласил ее на ужин. Представил ее Ричарду Марксу. Господи, ну что еще ей нужно?

— Может, мне нужно, чтобы ты его как следует отлупил, — говорит девица, указывая на меня.

— Дорогая, — качаю я головой. — Если бы ты знала, что я могу с тобой сделать обыкновенной вешалкой.

— Прощай, Дэниэл, — после театральной паузы говорит девушка. — Я ухожу.

— Отлично, — отвечает Дениэл, вынимая пузырек. — Мне же больше достанется.

— И не звони мне, — кричит она, открывая дверь. -Мой автоответчик включен, и я вижу, кто мне звонит!

— Патрик, — натянутым тоном говорит Эвелин. — Я буду на улице.

Несколько мгновений я смотрю из кабинки на нее и на девушку, стоящую в дверях.

— И что теперь?

— Патрик, — предупреждает Эвелин. — Не говори того, о чем пожалеешь.

— Уходи. Просто уходи. Можешь взять лимузин.

— Патрик…

— Уходи, — рявкаю я. — Гринч сказал, уходи.

Я хлопаю дверцей кабинки и начинаю зачерпывать кокаин из конверта своей пластиковой карточкой AmEx. Между занюхиваниями я слышу, как Эвелин уходит и, всхлипывая, говорит девушке:

— Он заставил меня уйти с моей собственной рождественской вечеринки, ты представляешь? С моей собственной вечеринки?

Девушка ухмыляется:

— Ну ты даешь.

Я начинаю хрипло смеяться, стукаясь головой о стены кабинки. Я слышу, что парень, шмыгнув носом еще пару раз, сваливает. Прикончив почти весь грамм, я высовываюсь из кабины, чтобы проверить, не вертится ли где-нибудь поблизости обиженная Эвелин с закушенной губой (ай-яй-яй, детка), но она не вернулась, и я представляю себе Эвелин с подругой Дэниэла в постели, девушка раздвигает ноги Эвелин, Эвелин на четвереньках лижет ее анальное отверстие, пальцем массирует пизду, и от этого меня немного мутит. Возбужденный, я выхожу из туалета, чтобы найти себе кого-нибудь.

Но уже поздно и публика изменилась: теперь здесь больше панков, рокеров и черных, меньше парней с Уолл-стрит, слоняются богатые скучающие девчонки с Авеню А. Музыка тоже поменялась: вместо Белинды Карлайл, поющей «I Feel Free», черный рэппер выкрикивает: «Her Shit on His Dick», «ее дерьмо на его хуе», если мне слух не изменяет. Я подкатываю к двум симпатичным богатым девчонкам, обе одеты в уродские платья а-ля Бетси Джонсон, а я обдолбан по самое немогу, и начинаю с фразы типа: «Клевая музыка — мы не встречались в Salomon Brothers?» Одна их этих девок ухмыляется и говорит: «Катись на Уолл-стрит», а другая, с серьгой в носу, добавляет: «Яппи ебаный».

Они говорят это, несмотря на то, что во мраке мой костюм кажется черным, а галстук (пейсли, Armani, шелк) почти развязан.

— Слушайте, — отвечаю я, скрипя зубами. — Можете считать меня гадким яппи, но я, честное слово, не таков, — объясняю я им, быстро сглатывая. Крыша у меня совсем поехала.

Вместе с ними за столиком сидят двое черных. Оба в потертых джинсах, футболках и кожаных куртках. У одного отражающие темные очки, другой — с бритой головой. Оба смотрят на меня. Я вытягиваю согнутую руку, пытаясь изобразить рэппера.

— Эй, — говорю я. — Я свежак. Свежак как… глушак. Глушайший. — Я отхлебываю шампанское. — Глушак, короче.

В подтверждение этого я подхожу к чернокожему парню с дредами и восклицаю «Растаман!». Я протягиваю руку, ожидая, что он хлопнет своей пятерней о мою. Но ниггер стоит как вкопанный.

— Я имею в виду, — кашляю я — Mon[32]], — и потом с меньшим энтузиазмом, — может, устроим как-нибудь джем…

Он уносится прочь от меня, качая головой. Я смотрю на девушек: они тоже качают головой — знак, что мне не следует приближаться. Перевожу взгляд на симпатичную девку, танцующую сама с собой рядом с колонной, допиваю шампанское, подхожу к ней и спрашиваю ее номер телефона. Она улыбается. Выход.

«NELL's»