Американский рубикон

Устроившись за стойкой бара в «М и М», Ливонас почувствовал себя другим человеком. Пока Фрэнкел звонил в редакцию, он потягивал пиво и просматривал утреннюю газету. Его внимание привлекла статья, в которой автор сравнивал Винсента Де Янга с Авраамом Линкольном, Франклином Д. Рузвельтом и папой Иоанном. Ливонас пожалел, что не прихватил из отеля «Вашингтон пост».

Фрэнкел закончил разговор и вернул бармену телефонную трубку.

— Ливия и Нигерия только что опубликовали заявление о том, что не намерены снимать эмбарго на поставки нефти. Похоже, что твоему шефу не очень-то повезло и в Мексике.

Ливонас с сочувствием подумал об Уитмене, человеке, который на протяжении последних трех лет пытался создавать благоприятное впечатление о некомпетентном президенте… Он вытряхнул зубочистку из подставки, стоявшей на стойке бара.

— То, что они говорят, Гас, и то, что делают, — разные вещи.

Фрэнкел размазал горчицу по сосиске и кивнул бармену, чтобы тот подал еще пива.

— Даже если ему удастся выпросить у них еще несколько сотен тысяч баррелей в день, все равно импорт горючего в этом месяце по сравнению с тем же месяцем прошлого года будет на треть меньше.

Гас откусил сосиску и с набитым ртом спросил:

— Известно ли тебе, кто будет компенсировать недостачу? Мы.

— Кто это «мы», Гас?

Фрэнкел взмахнул рукой.

— Мы — это Калифорния, Колорадо, Аляска, в общем западные штаты. Те, кого вы сделали национальной жертвой.

В его голосе снова зазвучали злые нотки. Ливонас повернулся и взглянул Фрэнкелу прямо в глаза.

— Гас, ты хочешь сцепиться со мной?

Лицо Фрэнкела залилось краской.

— А ты знаешь, какого уровня достигла безработица в Калифорнии? По данным департамента труда, она составляет двадцать три процента, на самом же деле она достигла сорока процентов. И все потому, что в Калифорнии жизнь без колес — ничто. Машина нужна, чтобы добираться до работы и обратно. А для этого требуется бензин. На горючем работают лесопилки и тракторы фермеров. Ты знаешь, что сельское хозяйство — ведущая отрасль в нашем штате? По крайней мере так было до недавнего времени. Я могу провезти тебя по всей долине и показать фермы, где половина земли осталась невспаханной только потому, что у фермеров не хватает дизельного топлива для техники.

Журналист за соседним столиком посмотрел на него, ухмыльнулся и произнес с австралийским акцентом:

— Ну и зануда же здесь выискался.

Ливонас осушил стакан.

— Здесь, конечно, несладко, Гас. Но почему ты считаешь, что вы — исключение?

— Прими благодарность от меня и моих калифорнийских сограждан, твое сочувствие просто трогательно. Дело в том, что у нас нет ни газа, ни нефти. Хотя мы выкачиваем и очищаем достаточное количество нефти, но вынуждены отправлять всю ее на Восток.

— Предварительно обложив поставки большим налогом, — резко бросил Ливонас. Он почувствовал, что начинает терять контроль над собой. — Ради бога, Гас, послушай. Ты читаешь какие-нибудь газеты, кроме своей собственной? Ты знаешь, в каком положении сейчас Чикаго? Ты знаешь, каким холодным становится кирпичное здание, если его топить всего четыре часа в сутки?

Ливонас повернулся к стойке за очередной кружкой пива. Несколько посетителей бара равнодушно наблюдали за ними.

— С того момента, как я сюда приехал, я только и слышу эту чертовщину о «страданиях Запада». А на прошлой неделе двадцать человек скончались от холода в одной из лечебниц Детройта, которую почти не отапливали. А ведь на Востоке зима еще только начинается.

Румянец стал потихоньку сходить с лица Фрэнкела.

— Послушай, из-за чего это мы тут затеяли перебранку?

Гас налил себе еще немного пива из бутылки, которую поставил перед ним бармен.

— Я знаю, что на Востоке несладко. Но люди здесь, у нас, считают, что это их нефть, их земля и что их одних заставляют всем жертвовать. И еще вот что я тебе, Энди, скажу. Нам приходится заботиться не только о самих себе, на наши плечи сваливаются все те, кто потерял работу на Востоке и надеется найти ее здесь. Снова началось нашествие деревенщины.

Ливонас с удивлением посмотрел на Гаса.

— Ты говоришь прямо как Де Янг.

— Энди, ты можешь меня серьезно выслушать? — взмолился Фрэнкел. — В Вашингтоне никого не волнует, что угольные компании уничтожают угодья, хозяйничают в Вайоминге и Колорадо, что заводы по производству синтетического горючего практически высушили все источники, которые мы используем для орошения Имперской долины, что население многих небольших городков на Западе вымирает от последствий ядерных и бактериологических испытаний, проведенных там федеральном правительством тридцать лет назад. К тому же эти городишки построены в районах захоронения химических отходов. Итак, скажи честно, что ты думаешь по этому поводу?

— Вся страна в таком же положении, Гас, — неуверенно проговорил Ливонас. Он встал и полез за бумажником, чтобы расплатиться по счету. — Извини за резкость. За эту неделю я побывал во многих местах и всюду слышу одно и то же.

Фрэнкел отодвинул в сторону бумажник Ливонаса.

— Пусть сие красноречие будет за мой счет.

Когда они вышли на улицу, было еще светло. Фрэнкел спросил: