Американский Шерлок Холмс. Зарождение криминалистики в США

Заметив миссис Браун с окровавленным полотенцем в руках, начальник полиции напустился на нее за непредумышленное уничтожение улик. «Миссис Браун, согнувшись, терла пол, — докладывал начальник полиции Говард Цинк. — Я сказал, чтобы она немедленно перестала отчищать пятна крови и оставила все как есть, ведь это улики»^{48}.

Вместе с Говардом Цинком на место преступления выехали восемь офицеров полиции^{49}, и вскоре каждый взял показания у Дэвида Лэмсона. Фотограф делал снимки. А неприкрытое тело Аллен Лэмсон, свесившееся из ванны, в течение двух часов оставалось на месте, выставленное на всеобщее обозрение. Посторонние пялились на труп и перешептывались. Судмедэксперт отметил несколько глубоких порезов и ушибов на затылке Аллен. Кто-то из детективов сунул руку в ванну всего лишь в нескольких сантиметрах от тела и заявил, что вода по-прежнему теплая. Медики проверяли, наступило ли трупное окоченение — затвердевание мышц конечностей тела через два часа после смерти. Голову еще можно было повернуть, и в заключении патолого-анатомического вскрытия было указано, что смерть Аллен Лэмсон наступила примерно часом ранее — вскоре после того, как она начала принимать ванну.

— Кто мог сделать такое? У нее не было врагов!^{50} — рыдал Дэвид.

Коттедж Лэмсонов оказался для следователей настоящим кошмаром: кровь Аллен разнесли чуть ли не по всем углам небольшого дома^{51}. Кто только не топтался на месте преступления: судмедэксперт, сотрудник похоронного бюро, полицейские, бесчисленные соседи, не говоря уже о Дэвиде Лэмсоне и риелторе. В ванной стояли огромные лужи крови, багровые пятна усеивали коридор, кровавые следы ног вели в обе спальни, сотни алых капель испещряли каждую стену в ванной, кровью были вымазаны все дверные ручки. Даже для более опытных следователей реконструкция места преступления грозила обернуться непосильной задачей.

Полицейские осмотрели пол в ванной комнате. Казалось невероятным, что из миниатюрной женщины могло вытечь столько крови. По заключению врачей, Аллен потеряла около половины общего объема крови^{52} — примерно два с половиной литра. Частично кровь растворилась в воде в ванне, а брызнувшая из раны артериальная кровь попала прямо на стены и осталась там без посторонних примесей.

Через два часа Аллен уложили на носилки. Пока ее несли к выходу, с тела продолжала течь кровь. Соседи стояли, будто громом пораженные. Вот так страшно и внезапно оборвалась жизнь успешной женщины, снискавшей уважение с первого дня появления в студенческом городке Стэнфорда. Смерть Аллен вскоре взбудоражит многих, и в эпицентре событий окажется ее муж. Говард Цинк внимательно наблюдал за Дэвидом, пока тот давал показания.

«Через десять минут после того, как прибыли полицейские, они начали обвинять меня в смерти жены. А еше через два часа я оказался под стражей в Сан-Хосе»^{53}, — рассказывал позже Дэвид.

* * *

Не прошло и полусуток после смерти Аллен, как репортеры уже смаковали эту историю. В местной газете «Санта-Круз ньюс» напечатали статью с сенсационным (и длинным) заголовком: «Добропорядочная молодая жительница Пало-Альто найдена мертвой с пробитым затылком в ванне». К концу дня материал растиражировали сотни американских изданий. «Шериф Уильям Эмиг высказал предположение, что ее убили^{54}, — говорилось в статье. — Дэвид Лэмсон… не знает, зачем кому-то понадобилось лишать жизни его супругу».

Дэвид склонялся к версии шерифа, что некто, возможно грабитель, вломился в дом и убил Аллен Лэмсон в ванне. Иного объяснения не было. Историю Аллен прочло огромное количество американцев, которые обожали щекотать себе нервы очередной сенсацией. Годом раньше злоумышленники похитили ради выкупа полуторагодовалого сына известного летчика Чарльза Линдберга. Мальчика выкрали из семейного особняка в Хоупвелле, штат Нью-Джерси. На протяжении двух месяцев федеральные агенты вели массированную облаву, однако вскоре малыша обнаружили мертвым в соседнем лесу^{55}.

Работая над загадочным делом Линдберга, агенты проверяли тысячи зацепок. Каждая новая деталь порождала волну ажиотажа в прессе. Газеты раскупались миллионными тиражами. Однако к весне 1933 года запас скандальных сюжетов истощился, и читатели успели соскучиться по сенсациям. И вот, наконец, газетчики представили публике новую шокирующую интригу: уважаемый университетский ученый оказался убийцей собственной жены. Чем дальше, тем больше подробностей жаждали читатели. Особенный интерес вызывали непристойные слухи, выдаваемые за факты.