Америкен бой

— Скажи, что если пе замолчит, я его лично пристрелю. Слушай, у тебя там в холодильнике ничего пожевать нету? — обратился он к Пуле.

— Да ты к такой жратве не привык, пронесет, — отвернулся блатной. — А говно, которое ты на свою зарплату купить можешь, у меня сроду не пояцлялось. Вон, корочку пожуй, —он пихнул носком ботинка валявшуюся на полу корку от лимона.

— Ладно, касатик, — махнул рукой Железяка. — Твоя правда, не пристало мне с вашего стола перекусывать, вытошнить может. Пошли в тюрьму.

Выходя из подъезда, Железяка споткнулся:

— Вроде все удачно сегодня, а день гадкий какой-то, — заметил он, ни к кому не обращаясь.

* * *

Бар в гостинице оказался довольно сносным. Ник заказал мартини и сел в сторонке. Пожалуй, это была первая пауза, после его приезда. Из уютной обстановки бара все произошедшее воспринималось с некоторой дистанции, словно он уже вернулся и просто вспоминал о сегодняшнем дне. От перспективы все казалось чуть меньше, игрушечнее. Вместе с тем вкус мартини и миндальных орешков делал яснее и очевиднее присутствие Деб.

К столику направилась одна из проституток, довольно хорошенькая девушка, и Ник, вяло помахавший ей рукой, отказываясь от услуг, отметил про себя, что проститутки тут красивее, чем в Америке. Видел он их там немало: ни один городок около военных баз не обходился без специальной улочки. Проститутки здесь лучше. А мартини он везде мартини.

Музыка хорошая, тихая. Успокаивает. А надо было этого толстяка из кафе хоть в нокдаун послать, уж больно рожа поганая… Но этот трус в деле с Серегой явно ни при чем. Тут серьезнее все. Зачем ему было в их мир лезть? Работал бы себе, благо сил не занимать, но нет. Из-за ребенка наверное — деньги были нужны. А где деньги, там и разборки. А Серега слишком честный был, не хитрый. Вот и попал со своим уставом, да в такой монастырь, что уж мало не покажется.

Надо как-то его жене помогать. Может, группу еще одну взять. Тут доллары в цене — неделю можно на десятку жить.

Бокал опустел. Нику не хотелось выпивать, тем более он и отвык делать это по-русски. Подошел к стойке, спросил еще мартини.

Бармен быстро смешал коктейль, подавая осведомился, весьма, впрочем, вежливо:

— Девочку не желаете?

— Нет, спасибо, — так же вежливо ответил Ник, хотя его и покоробил этот диалог, словно говорили о бутерброде.

Ему расхотелось сидеть в баре.

Он залпом выпил коктейль, расплатился и пошел к себе в номер.

* * *

Надо было позвонить Деб. Она ждет звонка. Ник печально смотрел на телефон и думал, что скажет жене. Что друга его убили, что его первая родина превратилась в притон и живет по законам притона, что сам он вылетит ближайшим рейсом…

Ник очень ясно понял, что звонить Деб сейчас не в состоянии. Как ни хотелось ему услышать ее голос, но лучше пусть она нервничает, что он не звонит, чем будет нервничать после его звонка.

Ник включил телевизор и сел в кресло. Шла программа «МТБ». Жеманничающая негритянка рассказывала по-английски о новостях современной музыки. И Ник опять подумал, что странно отвык от этой страны, она словно притворялась той, которую он хоть смутно, но помнил. Причем притворялась плохо, все тут уже представлялось ненастоящим, фальшивым, и, если не опасным, то неинтересным.

Изображение на экране сменилось, и зазвучали знакомая мелодия. Какая-то голландская группа исполняла американскую песню «Добро пожаловать домой, усталый мальчик».

Когда Ник и Деб познакомились, эта песня какое-то время была очень популярна в дансинг-холлах, куда будущая жена любила затащить будущего мужа. Ник, который танцевать не умел совершенно и всего дичился, хотел гулять с ней по тихим освещенным улицам, но она настойчиво волокла «красноармейца» в толпу прыгающих, танцующих и вбухивающих в себя литры «пепси» молодых американцев.

— Это очень просто, — говорила она, когда учила его танцевать. — Ты должен слушать музыку, двигаться, слушаться меня и сильно любить. И все получится. Если мы не танцуем, можно не слушать музыку и не двигаться.

И у Ника действительно стало получаться.

Песенка, которая звучала сейчас по телевизору, была их любимой. Деб постоянно напевала ее, и даже когда они целовались на заднем сиденье ее машины, она ласкала его этими словами: «Добро пожаловать домой…»

Ник протянул руку к телефону, чтобы позвонить ей, но тут в дверь постучали.

Ник никого не ждал. В любое другое время и в любом другом месте, и даже сегодня утром — он просто открыл бы дверь. Но теперь его тело подобралось, он выключил звук и свет в номере. После нехитрых приготовлений, способных создать ему некоторое преимущество, он бесшумно подошел у двери и прислушался.

За дверью дышали двое или трое.

Кто это может быть? Из кафе? Или те, кого он ищет, сами его нашли? Если знать фамилию, вычислить его не составит труда — в городе всего три гостиницы «Интурист». Паша его фамилии не знал. А Таня? Эта девушка с изможденным сереньким личиком?

В дверь постучали еще раз, и Ник резко распахнул ее, очень удивив этим трех парней школьного возраста. «Фарцовщики, — догадался Ник. — Господи, совсем голову потерял».