Амфитрион

Тут он помедлил, и Ирэн почему-то поняла: «Он думает, не пора ли им уже перестать встречаться? Девочка выросла. “Друг семьи” ей больше не нужен». Тогда она закрыла глаза и немного полежала молча. В комнате было тихо, и ничто не нарушало хода мыслей – только они, как назло, отказывались куда бы то ни было идти. Она открыла глаза через несколько минут. Магистр стоял на прежнем месте и смотрел на нее. «Твой черед», – подумала сама про себя Ирэн.

– Вы можете поступать, как считаете нужным, – сказала Ирэн так твердо, как только позволял язык после снотворных суток. – Но я должна вам сказать… что если хорошо, но не достаточно, то… я хочу, чтобы было хорошо и – достаточно. Достаточно для вас. Тогда и мне будет совсем хорошо. И не надо во мне сомневаться: я выдержу.

Магистр отреагировал непонятным образом, будто того только и ждал: удовлетворенно кивнул, кинул ей в руки ставшую традиционной для них фиалку и ушел.

Их приключения возобновились. Со временем Ирэн решила, что «друг семьи» стал ее личным другом. Ведь бывает же так, правда? Лишь однажды Магистр пропустил визит к Ирэн, потому что находился в тот момент на самом Дальнем из всех Востоков, и выехать оттуда не мог и не хотел. Именно в это время произошло следующее.

30. Непривычное амплуа Страттари

Магистр искусств был не единственным человеком, заинтересованным в Ирэн Монферран. Читатель понимает: цели, поставленные перед собою Магистром, принципиально отличались от задач его конкурентов, но эти конкуренты существовали и временами пытались перейти ему дорогу. А в Ирэн все было привлекательно, и слишком велик был соблазн приобщиться к ней посредством хоть какого-нибудь предприятия. Поскольку же представления о том, какие предприятия допустимы, у всех разные, однажды произошло ужасное – Ирэн Монферран похитили.

Ирэн возвращалась на машине от друзей из Монтрё (ей было семнадцать, на год меньше, чем дозволено, поэтому она старалась не попадаться на глаза полиции и ехала осторожно). Вечерело; она проехала поворот на Вильнёв, как вдруг с запоздалым ужасом поняла, что у обочины лежат два женских тела – побольше и поменьше. Всегда предусмотрительная Ирэн была воспитана в ценностях доброго европейского католичества и не могла спокойно уехать: воображение принялось рисовать картины, достойные пера Гюго. «Мизерабли, цыганки, – думала Ирэн, отправляя машину чуть ли не в полицейский разворот, – мать и дочь… изможденные, шли, не разбирая пути, а их сбил бесчувственный автомобиль, скрылся… удачей будет хотя бы застать их в живых, а там вызову “скорую помощь”». Прагматичная часть Ирэн, с которой мы познакомились чуть выше, проигрывала другой сценарий: что, если это ловушка? Она выйдет, а бандиты захватят авто, деньги, документы? «Глупости, – сказала себе Ирэн, – в современной Европе такого не бывает!» Но на всякий случай все же взяла небольшой пистолет.

Ирэн вылезла из машины и осмотрелась. Уже почти совсем стемнело, и видимость была не идеальной, но вокруг как будто не было подозрительных силуэтов. Тогда, постаравшись умерить сердцебиение, она подошла к телам и склонилась над жертвами. Вначале ее удивило положение фигур – люди не могли лежать в столь неестественных позах, но она списала это на травмы при столкновении. Движения не было, и Ирэн решила легонько встряхнуть взрослую женщину, чтоб понять, жива ли та.

Пальцы обхватили твердый пластик. Девушка отшатнулась, и как раз в этот момент из обоих манекенов вырвались мощные струи анестетиков. Ирэн лишь успела подумать: «Merde, c’est une piège!»[79] и безвольным мешком оползла на землю. Подъехала черная Audi. Бесчувственную Ирэн ловко погрузили на заднее сиденье, и машина, с негромким шелестом пережевывая дорогу, уехала.

Дельфина узнала о похищении от его непосредственного бенефициара. Он позвонил ей спустя два дня после похищения, ночью, чтобы усугубить эффект, и сказал:

– Два месяца назад из-за вас, Дельфина, мне пришлось скорректировать планы на южноазиатском рынке. Месяц назад вы сорвали несколько сделок, обещавших моей компании прирост капитализации на несколько миллиардов, а две недели назад поставили под удар существование всего бизнеса. Я и ранее пытался дать вам понять, что в деловом мире такое поведение несовместимо с добрососедскими отношениями, но вы предпочли меня не услышать. Так имейте в виду, что ваша дочь… не то чтобы у меня, но в таком месте, где я могу полностью контролировать то, что с нею происходит. И как.

Дельфина ожидала продолжения. Киднеппер помолчал, а затем продолжил несколько менее уверенно (никто не знал, до какой степени Монферран-старшая предана своему делу – вероятно, она не остановилась бы и перед потерей единственной дочери):

– Я не собираюсь ничего с ней делать… пока, – на эту многозначительную паузу Дельфина тоже не отреагировала, – однако мне нужны гарантии, что вы сдадите назад по некоторым сделкам. Детали передадут мои люди завтра. Будем считать это компенсацией того материального и морального ущерба, который вы нанесли мне с такой легкостью.