Амиго

КОСТЯ. Осади. (Спрыгнул с тахты, помахал ладонями перед лицом.) Не считово. Начинаю с начала. (Пауза). Всё. Выпьем ещё. Э, амиго, иди, пей. (Пошёл на кухню, Нина следом, Паша тоже. Костя сел, пьёт коньяк.) Не пойду на работу. Буду пить. Хочу пить, пить, пить и пить. А что все молчат?

ПАША. Ты чё?

КОСТЯ. Я сказал: не считово, начинаю с начала. Я просто начал с начала. Вот, минуту назад начал свою жизнь с начала. А что? Одним можно, а другим нельзя? Можно. Сейчас начнём уложение. Пашка, поможешь? Жалко уезжать. Когда тут будет ресторан, приду, кину в окно бутылку с «Молотовым-коктейлем», и пусть сгорит всё — моё помойное детство, Нинка-покойница в гробу, белый рояль, пианист и мент, да и весь дом — всё, всё. (Смеётся, пьёт). Ты жизнь живёшь на черновик, девушка, так? А потом — всё начисто? Какая там кнопочка на компьютере? Жизнь — не компьютер. Так не бывает, амиго. Сразу набело всё. (Пауза.) Ну? Шутка была. Пошутить нельзя? Тебе льзя, мне нельзя? Ты богатая, а я бедный — поэтому? Это концерт был. Консумация — раскрутка клиента на выпивку. Можешь заплатить за концерт. Не откажусь.

НИНА. Заплатить?

КОСТЯ. Да не отказался бы. А чего? Давай.

НИНА. На.

Достала из сумочки пачку денег, подала Косте.

КОСТЯ. Давай. Не надо так трагично, амиго. Или ты отловилась? Поверила? А говорит: я с таким опытом, я с таким опытом! И такая она то светлая, то грязная, такая разная, такая всё знающая. Такая-растакая. А я вот взял и тебя как лягушку под микроскопом разрезал, разглядываю, простой мальчишка короткоштанный. Ясно, почему мыкаешься — тебя облапошить, как два пальца. Наивняк. Получила? Мне тебя не жалко ни капли.

СОФЬЯ КАРЛОВНА(пошла по коридору). Меня философом враги мои зовут… Вырастила урода, что говорить. А девочку закопали.

КОСТЯ. Тихо, ты, дурко старое, надоела! Сенкью, Нинон. (Считает деньги, суёт в карман рубашки, смеётся.) Может, за такие бабки я продолжу концерт? Для Пашки, ему нравится, как я раздеваюсь, ага? Итак, Павлик, представь себе ночь, «Пиано-бар», в баре сидит Нина. Обиженная на Костю, на мента, на весь мир, одинокая гранд-дама. Сидит у освещённого окна. А нельзя сидеть у окна освещенного ночью — придут кулаки и выстрелят из обреза. Павел Морозов это знает! Итак, сидит она, и тут дверь открывается и…

Входит Жанна и Григорий Иванович, несут коробки. Жанна кинула коробки на пол.

ЖАННА. Гулькин, мне больше всех надо? Таскаю за всех, мама мия!

КОСТЯ(хохочет). И тут дверь открывается и входит пьяная барменша, которая всегда делает недостачу. Ну, что лезешь в лаптях, мать моя, мама мия?

ЖАННА. Ага, я отдувайся. У меня давление! Вы уезжать собираетесь, нет?

КОСТЯ. Мы тут останемся, будем жить в щелях, по-тараканьи.

НИНА. Она сказала, что я умру скоро, да?

ЖАННА. Ну дак, мамуля очень глазливая. Как скажет, так и будете. Так и будет, имеется в виду. Мамуля талант во всём, кроме паковаться если.

КОСТЯ. Иди, налью. Глянь, сколько я заработал, из дому не выходя. Зелёные!

ЖАННА. Слатенький, Косточка моя. Вот Ниночка была бы, вот Ниночки-то нашей нету… (Плачет). Годовщина завтра, отпраздновать надо. В смысле — отметить, выпить, как говорил товарищ Хайям…

КОСТЯ. Как хорошо, что она умерла… Сели все! Где баба Соня? Сюда!

Включил музыку на всю громкость, крутанул зеркальный шар, зайчики запрыгали по стенам. Побежал по комнатам, выгнал в коридор всех кошек и собак, находит Софью Карловну, тянет её за руку в коридор. Бегает, смеётся. Схватил банку с водой, вылил её на пол в коридоре, разгоняется и катается, как по льду, по воде, по доскам крашенным. Паша заражается его весельем, надел Нинину шубу, тоже бросился кататься, потом запрыгнул на тахту, подскакивает на ней.

Круши, вали! Прощальный вечер! Ура! Не считово! Начинаю с начала! Ура!